 |
 |
|
Тот, кто придет за тобой - Страница 2
Тот кто придет за тобой - Страница 1 Тот кто придет за тобой - Страница 2 Тот кто придет за тобой - Страница 3 Вы знаете, на улице не было зимы. Не было мороза, сугробов, протоптанных в снегу тропинок и наезженной автомобильными колёсами колеи. Не было конца декабря, откуда я вылез в этот мир. И самой улицы тоже не было – всё как корова языком слизнула. А находилось передо мной подобие перекрёстка, и тянулись вокруг поля, поросшие чахлыми кустами. Подальше, впереди справа, под угором начинался хвойный лес. И царило в здешнем мире, судя по всему, позднее лето. И был день, но день этот был серым, пасмурным, и где-то на горизонте, как пить дать, собирался дождик. Всё выглядело по-другому, и лишь одно не изменилось – холодный северный ветер. Но здесь он казался куда сильнее, безжалостно трепал мои волосы и вздувал парусом плащ Радима. И гнал по земле сухие травинки, ветки, вспухал пыльными вихорьками у ног. Но пахло не сеном, не пылью, не летом, наконец. Стоял в воздухе тонкий, едва ощутимый запах гари. Правда, запахи дошли до меня позднее, когда остолбенение начало ослаблять хватку. Всё-таки, согласитесь, не каждый день перешагиваешь из декабря в август, из Круга в Круг. Впечатляет… – Это и есть Лесотравье? – подавленно осведомился я у Окраинного Странника. – Оно. А вы чего ожидали? Увидеть рыцарские замки, королевские цитадели? Готика, единороги, тролли, гномы – так в ваших книжках описывают иные Круги? – Всё-то вы знаете… Это вообще на сказку не похоже. Всё как у нас. – Ну да! Я говорил, что это правда, а не досужие байки. Ладно, медлить некогда. Того гляди, гонцы Мглы пустятся в погоню. С поручением они не справились, могут… – Что? – я криво усмехнулся. – Могут в плен взять? – Вроде того… Чем стоять тут, как два придорожных столба, лучше давайте пойдём. К вечеру нужно быть в Вeлевце. – Где?? – Перебирайте ногами! – рассердился Радим. – Иначе нам до завтра туда не добраться. Здесь ночевать желаете? Ничего хорошего, должен сказать. Ну здорово, хотел возмутиться я. Загнал в какую-то глушь, а куда теперь идти – сам догадывайся. Мы стояли на перекрёстке, там, где проезжий тракт перехлёстывался с довольно широкой кривой тропой. Ни тебе указателей, ни прохожих, чтоб дорогу спросить. Он бы меня ещё одного отправил!.. Но Окраинный Странник уже бодро затопал по тракту в сторону леса. И на том спасибо, теперь хоть понятно, куда идти. Я кинулся догонять Радима. – А Вeлевец – это что? – Столица Соснового Края. Один из оплотов Лесотравья. Там держит правду князь Влaден. Если не ошибаюсь, у него сейчас гостят Мечислав из Озёрного Края и Милонег из Пустынного. Да нет, о чём это я! Не до гостеваний нынче. Князья хотели собирать Совет. После того, как князь Авда отдал Низинный Край Мгле, вся оборона трещит по швам. – Военные действия, блин… Что-то имена у ваших князей на древнерусские больно похожи. – Как знать, – Радим лукаво покосился на меня. – Может быть, напротив, ваша история есть отражение истории Лесотравья. Я же объяснял, Круги соприкасаются… – Помню, помню. Значит, Лесотравье – это времена Бояна. Здесь, наверное, и наши сказки оживают? – А что такое сказки? Память о прошедшем, не более. Или о Пограничье Кругов. Не удивляйтесь, если встретите что-то такое, во что никогда не верили. Только, Ярослав, хочу предупредить – у каждого Круга свои Законы. Не проводите параллель между вашим Кругом и Лесотравьем. Многое, вам известное, может скрываться тут под иными обличиями и быть совсем не таким, как вы привыкли думать. – Интригуете? Разберусь как-нибудь. – Верю. Но не слишком надейтесь на помощь – это лишь в ваших сказках герой собирает ораву единомышленников и они помогают ему совершать подвиги. Здесь жизнь, своя жизнь, и вам, чтобы выжить, волей-неволей придётся вспомнить Лесотравье до конца. Я покачал головой. – Не пугайте. Объясните лучше, почему я должен ещё что-то вспоминать? Нет, я понимаю, мои биоритмы настроены на ту же волну, что и биоритмы Лесотравья… Радим поморщился. – Фу! О чём вы говорите? Какие биоритмы, какие волны? Оставьте эти грубые выкладки. Ваша беда в том, что вы пытаетесь всё объяснить. Я знаю, я исходил ваш Круг вдоль и поперёк. Люди в нём мечтают стать богами, простое усложняют, красивое выворачивают наизнанку. Им кажется, что так будет удобнее жить. Хочу всё знать!.. Пфуй! О чём вы говорите?!! И хотя я ничего подобного не говорил, но спорить не решился. В этом Круге действовали какие-то свои понятия, и кое-что я уже понял. Более того, меня покалывала смутная мысль, что мне и впрямь знакома эта местность. Унылое покрывало полей, лес под угором и даже перекрёсток, что остался за спиной – как будто бы я всё уже где-то видел. Можно было сказать, что во сне… Можно было бы, если б не моя проклятая недоверчивость. Немало в моей жизни случалось командировок по просторам отечества, и подобных ландшафтов я насмотрелся вдоволь. – А всё же… Коли на меня возлагаются такие надежды, то, верно, известно, что я должен делать. Что именно? Драконов нет, принцесс спасать не нужно. Для чего я вам понадобился? Уж не сражаться ли с воплощением Зла? Все герои делают это… Да уж. И кстати, как она выглядит, эта Мгла? Зверь, человек или, простите, большая куча дерьма? – Вот это вам и предстоит выяснить. И выяснив, дать бой. – М-м… А поподробнее нельзя? – Нельзя. Я не имею права открывать вам будущее. В конце концов, вы его сами выбираете. Я лишь Окраинный Странник, кое в чём мне разрешено помочь, но не больше. Нет, занятная у нас всё-таки была беседа. Главное, содержательная. Этот Окраинный Странник объяснялся одними намёками, предоставляя мне самому искать ответы на вопросы, неизвестно кем заданные. Не хочет говорить – не надо. Когда-нибудь я и так всё узнаю. Только что же он имел в виду, говоря о выборе будущего? Разве будущее не записано в Книге Судеб, которую никто не в силах изменить? Я спросил Радима об этом. Но тот лишь неопределённо пожал плечами. – Рано или поздно для каждого человека наступает миг равенства – тот час, когда он сам выбирает дальнейшую дорогу. И никакие боги не могут ему помешать. Тогда в Книге Судеб переворачивается страница, и только от вас зависит, что будет написано на следующей. Но я не позавидовал бы тому, для кого наступает этот миг равенства. – Почему? – Это слишком больно. – Но ведь выход есть всегда? – Как знать… Что-то уж чересчур зловещее почудилось в его голосе. Невольный холодок пробежал по моей спине. А может, это сиверко ворвался под распахнутую куртку? Хоть здесь и август, а не жарко. Если бы распогодилось и ветер стих, глядишь, это непонятное Лесотравье мне раем показалось бы по сравнению с декабрьской стужей моего мира. Или Круга? Как мне это теперь называть? И как вообще вести себя? – На вас никто не станет пялить глаза, – Радим, разумеется, не преминул меня опередить. – За вами не побегут толпы любопытных. Этот народ не знает слова «сенсация». Будьте самим собой, отдавайте должное князьям и дружинам, не задирайте нос. Всё просто… А вот и лес. И правда, за разговорами дошли до ельника. Воздух сгустился, дохнуло грибами и прелой хвоей, и это немного перебило мерзкий запах гари. Дорога чуть сузилась, завиляла хвостом, как нашкодивший пёс. Широкие лапы елей бессильно тянулись к нам, из-за корней сбоку нахально глянул целый выводок мухоморов. Где-то сзади громыхнуло – пока ещё далеко и с ленцой. – Скоро дождь нагонит, – заметил я. – Успеем. Тут поблизости есть одно логовище. Главное, чтоб хозяин дома был. – А он кто? Лесник? – Вроде того, – Радим загадочно хмыкнул. – Зовут его Ки?н. Зная вас, предупреждаю сразу – не стоит на него таращиться. Я удивлённо покосился на Окраинного Странника, но промолчал. Чего же такого особенного в этом Кионе? Злой, что ли, слишком, или рога на лбу растут? Ладно, увидим… Мы прибавили шагу – дождь и в самом деле наступал на пятки. Скоро он уже плевался за нашими спинами по верхушкам елей. А мокнуть не хотелось – не знаю, как Радим под своим плащом, а мой пуховик предназначался больше для холодов, чем для августовского ливня. Наконец Радим свернул с дороги и углубился под мрачное переплетение ветвей. На какое-то время они могли спасти от дождя. Правда, теперь продвижение замедлилось. Ели старались подло ухватить за шиворот, под ноги то и дело норовили подвернуться корни, толстые, как амазонские змеи. Ботинки утопали в рыжей хвое среди седых кочек мха. А дождь, пытаясь добраться до нас, старательно продалбливал навес еловых лап. Он уже почти настиг Радима и меня, когда прямо перед нашими носами возникло подобие избушки. По правде сказать, это больше походило на землянку в несколько накатов, и на земляной крыше среди почерневших брёвен и веток подрагивал крохотный кустик можжевельника. С первого взгляда и вход в это жилище было не различить – он терялся меж корней-удавов. К тому же всё это сооружение было обильно усыпано хвоей. Удивительно, как Радим вообще его нашёл. Будь я здесь один – ни в жизнь не понял бы, что это чей-то дом. Окраинный Странник стукнул в грубую дверь, сколоченную из толстенных досок. Она тут же охотно приотворилась, словно в логовище давно ждали гостей. Мы нырнули в эту берлогу, и дверь сама захлопнулась за нашими спинами с надсадным треском. Было темно. Мрак логовища почти не рассеивался крохотной лампадкой, мерцавшей в дальнем углу. И свет, еле-еле проникавший сквозь такое же крохотное отверстие в стене, был слишком тусклым, чтобы разглядеть, что и кто скрывается тут, внутри. Но Радима это не смутило. – Мир дому сему, – промолвил он спокойно. – Здравствуй на годы, Кион. – И вы здравы будьте, – отозвался невидимый хозяин густым утробным голосом, больше походящим на ворчание какого-то зверя. Я тщетно пытался разглядеть Киона в потёмках. Здесь, наверное, нужны были глаза позорче моих. Различил только огромную бесформенную массу неподалёку от нас. Если это хозяин, то Радим не зря меня предупреждал… По-видимому, Окраинному Страннику тоже не нравилась тьма. Он уверенно шагнул к лампадке и проделал с ней тот же фокус, что недавно со свечой в моём доме. Легко дохнул на огонёк, и пламя ярко вспыхнуло, осветив берлогу. Кион шевельнулся в своём углу, и я почувствовал, как ёкнуло от неожиданности сердце. У хозяина берлоги не было лица. Вернее, оно было, но сплошь поросло тёмной с проседью гладкой шерстью. Пара круглых глаз жутковато отсвечивала жёлтыми искрами. Заострённые кончики ушей, казалось, тоже затерялись в шерсти (или в мехе?), и рта, и чёрного кошачьего носа почти не было видно. Впрочем, там, где у человека верхняя губа, шерсть росла гуще и чуть курчавилась – наверное, Кион усы отращивает, подумал я. Хозяин лениво и мягко поднялся с колоды, на которой сидел. Стоя, он показался мне ещё кошмарнее – долгорукий, слишком сутулый, весь как облитый длиннющей густой шерстью. Кто же он, всё-таки? Медведь, снежный человек или этот… как его… леший? Да тут всё вместе, и не хотелось бы встретиться с ним один на один. Кион был первым странным существом, встреченным в Лесотравье, и мне этого хватило – после него я уже не удивлялся никому. А в тот миг, забыв о недавних словах Окраинного Странника, я прилип спиной к косяку и замороченно пялился на хозяина, за что в конце концов и получил от Радима тычок в ребро. – Позволишь ли переждать непогоду, Кион? – мой спутник покосился на меня, и во взгляде его плескалось столько негодования, что я, наконец, очухался. И даже сообразил склонить голову в приветствии. Как вести себя с Кионом, я не знал. И лишь сейчас понял, как же мало знаю – пусть не о сказках и былинах, но хотя бы о древнерусских временах. Ибо Лесотравье есть отражение именно той легендарной эпохи – это точно, точнее быть не может. Легко сочинять истории, сидя дома за письменным столом. Легко думать, что, прочитав несколько книг Забелина и Карамзина, ты стал знатоком русской истории. А вот попробуй пообщаться с лешаком Кионом, не зная здешних обычаев. Да шут бы с ним, он существо полусказочное. А как быть с теми князьями, о которых говорил Радим?.. В берлоге Киона избытка скарба не наблюдалось. Обстановка была спартанской – колода вместо кресла, грубо, но крепко сколоченный стол, лежанка с ворохом тряпья, доска – концами на корягах, торчащих из стен, – несомненно, диван для гостей. Потому что именно на эту доску Кион и усадил нас с Радимом так, что мы оказались аккурат у стола. Неизвестно, где у этого радушного лешака хранились припасы, но он жестом факира вытянул чуть ли не из воздуха деревянную посудину, доверху наполненную мёдом. Тут же на столе очутилась коврига, блюдо с черникой и малиной, жбан с… Я думал – с пивом. Оказалось – с молоком. Всё это богатство Кион выставлял молча и достаточно проворно, его длинные руки так и мелькали над столешницей. Наконец он угомонился и вернулся на любимую колоду. Притушил свои жёлтые глаза и снова стал похож на непонятную меховую гору. Радим кивнул мне – угощайся, – и сам первым потянулся к блюду с ягодами. Если вспомнить, что в моём мире на носу Новый год, то свежая малина с мёдом и хлебом уйдёт за милую душу как деликатес. Молоко было вкусным, но не коровьим – тягучее, с резковатым запахом леса и ещё чего-то. Пока мы ели, Кион не двинулся с места, можно было подумать, что уснул. Вот и общайся с таким хозяином!.. Мы прикончили почти всё, что было выставлено на стол. Вероятно, сказалась прогулка по лесу, что так нагуляли аппетит. Грех не поблагодарить за гостеприимство, несмотря на упорное молчание Киона. – Благодарствуем, хозяин! Радим бросил на меня одобрительный взгляд. Груда меха на колоде чуть шевельнулась – Кион ответно качнул головой. Его, похоже, совсем не удивляло наше вторжение. Но с другой стороны, судя по всему, он знаком с Радимом, так может быть, знает и то, зачем мы здесь появились. Окраинный Странник устроился поудобнее с явным намерением начать беседу. Так и вышло. – Скажи-ка, Кион, Мечислав уже приехал в Велевец? Круглые глаза вновь пронзительно блеснули в свете лампадки. Кион гулко вздохнул и произнёс вторую фразу со времени нашего прихода: – Вчера лесом проезжал. – А к тебе не заглядывал? – Я шума не люблю. С ним люди были. – С малой дружиной, наверное, приехал, – догадался Радим. – А разговоров их ты не слышал? – О напасти говорили. О лесе моём. О Велевце. – О Милонеге?.. – Нет. – А Милонег должен этой же дорогой ехать? – не утерпел я. Мне очень нравился наш неспешный ёмкий разговор. Правда, журналист, сидящий где-то глубоко в моей душе, хмурил брови недовольно – ему-то хотелось, чтоб Кион выражался не так кратко, чтобы беседа стала пространнее, чтоб было что записать… Ну его! Я старательно душил выскочку вместе с его любопытством. Приходилось то и дело напоминать себе, что я сюда, в Лесотравье, не за очередным материалом забрался – нет, кто-то упорно старается сделать из меня воина Добра, как бы пафосно это ни звучало. Стало быть, нужно соответствовать этому образу, а не современной надоедливой ипостаси… Меж тем на мой вопрос ответил вместо Киона Радим: – Нет, Милонег подъезжает с другой стороны. Озёрный Край расположен севернее Соснового, а Пустынный – он на юго-западе. Но я думаю, Милонег прибыл в Велевец ещё раньше Мечислава… А скажи, Кион, – в твоём лесу нынче как, тихо? Не пошаливают? – Объявился один, – прогудел Кион. – Обмeнь. В руки не даётся. Уходит. У деревень балует. Авось уберу. – Засланный казачок… – Что вы сказали, Ярослав? – но, поскольку я благоразумно замолчал, Радим вновь повернулся к хозяину. – Кем он оборачивается, волком? – Пока заяц да ворон. Дай срок – волком станет. – Любопы-ытно… Может, их несколько? – Один. Сам видел. – Ну-ну… Больше никого нет? Шишимор, моревиц? – Нет. Тихо. – Добро, – Окраинный Странник поднялся со скамьи. – Чую, дождь заканчивается. Пойдём мы. Спасибо, хозяин, за приют. А буде, подмога понадобится – зови. Сам знаешь, Владен никогда в помощи не откажет, да и я, чем смогу, подсоблю. Кион молча кивнул, груда меха колыхнулась, и под этот напутственный кивок мы выбрались из берлоги. Уж не знаю, каким таким особым чутьём обладал Радим, но и на этот раз он прав оказался. Пока мы гостили у Киона, дождь кончился. Дело своё он сделал – умыл мхи и еловые лапы, смочил ковёр из ржавой хвои и выполоскал до ослепительной яркости шляпки мухоморов. Но хмурь леса дождь разогнать не сумел. И небо, проткнутое снизу верхушками елей, по-прежнему оставалось унылым, скукоженным серой рябью. Не нравилось мне это место, мрачные мысли навевало оно. Неужто Киону охота жить одному здесь, в недоброй глуши? Шёл бы к людям, всё веселее. Впрочем, таким, как этот лешак, пни да коряги милее любого общества… – А Кион – он кто? – спросил я, когда мы вновь шли по тропе. – Хозяин здешний. В каждом лесу есть свой хозяин. Возможно, вам и других встретить доведётся. Они такие – чужаков сторонятся, говорить не любят. По крайней мере, с людьми. Будете в их владениях добрым гостем – помогут, если надо. А начнёте зверей для забавы бить, дерево ломать по глупой удали, браниться на весь лес – ну, значит, пощады не ждите. С такими лесной хозяин крут. – Понял. Это леший, так и знал… А обмень, о котором говорили? Это кто, оборотень, по-нашему? – Да, что-то вроде. В Лесотравье, как и в вашем Круге, всякой нежити полно. В мирные времена все эти клохтуны, моревицы, изводы не шибко высовывались – на них всегда управа находилась. Ну, а теперь вот на свет начали… выползать. Вы их сторожитесь – многие из них лазутчики Мглы, а кто-то просто разгуляться решил… Кстати, а кто это – засланный казачок? – Да так… Я много чего успел выспросить у Окраинного Странника, прежде чем лес расступился и уже совсем под вечер дорога вывела нас на просторы Лесотравья. Я глянул и ахнул. Уютная долина, почти кольцом охваченная неширокой речкой, словно сама подставила ладонь Велевцу. Город был чудо как хорош с его резными башенками теремов, бревенчатыми крепостными стенами и зубцами ограды детинца. Густые заросли ивняка у берега казались кружевными манжетами этого былинного дива. Но не выглядел Велевец пряничным городком с картинки. Он был величествен, грозен и великолепен – одним словом, стольный град Соснового Края. И я, помня слова Радима о Великой Битве, ничуть не удивился тому, что у крепостных стен пасётся немалый табун лошадей, а на сторожевых башнях холодно поблёскивают шлемы дозорных. Сгущающиеся сумерки опускались на плечи города, река сжимала его тесным объятием. И белый холодный туман расползался от воды тяжёлым покрывалом, которое даже ветер не в силах был сдёрнуть с травы и кустов. Окраинный Странник обеспокоенно кашлянул. – Поторопимся! Ворота вот-вот закроют. Если не успеем, придётся под стенами ночевать, снаружи. – Неужто даже для вас не откроют? – поддел я его. Но Радим, похоже, моего ехидства не заметил. – Князь настрого запретил после захода солнца открывать ворота, окажись там хоть его родной отец. А князь своих приказов не отменяет. – Разве нас не ждут? – Ждут. Поэтому прибавьте-ка шагу!.. Мы дружно прибавили шагу и чуть не бегом спустились с пригорка. Ночевать под кустами, укрывшись ветром и туманом, не улыбалось, так что я все вопросы оставил на потом и молча поспевал за Окраинным Странником. Он стремительно приближался к мосту, что-то бормоча под нос и одёргивая полы плаща, кои непутёвый ветер то и дело норовил завернуть веретеном. На мой взгляд, мост был достаточно широк – четыре лошади свободно в ряд пройдут. Брёвна-сваи глубоко уходили в тёмную воду, в щетину камыша. В щель настила ножа не просунешь – так ровненько доски подогнаны. А балясины перил искусная рука украсила резьбой. Впрочем, мостом сейчас любоваться было некогда. Мы одолели его, подобно запыхавшимся спринтерам, и появились у ворот аккурат в тот момент, когда мощные дубовые створы начали сдвигаться. – Стойте!.. Из ворот высунулся дозорный, заросший светлой курчавой бородой мужик под два метра ростом – на голове кожаный подшлемник, кольчужная рубаха до колен, у локтя рукоять меча. Детина оглядел меня крайне недоброжелательно, перевёл взгляд на Радима и немного просветлел лицом. – А, Странник!.. Князь нонеча уже два разa посылал с прясла вас выглядывать. Проходите живее. Ну, коли сами предлагают, мы вошли. Навстречу из-за широкой спины детины выступили ещё двое – тоже в кольчугах, рослые, с внимательным прищуром глаз. Я заметил, как присматривались они ко мне – напряжённо, чутко, и даже ноздри у них вздрагивали, как у сторожевых псов – с чем пришёл чужак, не принёс ли зла?.. Может, они, по уверению Радима, и не знали слова «сенсация», может, им было вообще наплевать, кто я – пришелец из иного мира или парень из соседней деревни. Однако взгляды этой троицы были красноречивы. Попробуй сунься, говорили они, попробуй сделать что-нибудь худое, живым не уйдёшь! А ты думал, тебя встретят с цветами и духовым оркестром?.. – Провожатого дать? – пробасил детина. Радим покачал головой. – Сами доберёмся. Смотрите в оба, в лесу обмень гуляет. Ему не в тягость и сюда доскакать. Кто в ночном? – Кмети, четверо. – Добро. Дозорные посторонились, пропуская нас. Но их взгляды так и жгли мне затылок. Даже куртка, казалось, прилипла к спине. Как бы не приложили сзади по темечку на всякий случай. Смотрят, как на ту самую шишимору… – Не слишком-то они приветливы, – пробормотал я. – Нынче время лихое. Откуда им знать, кто вы? Ни я, ни князь Владен ваш приход не оглашали. Эти дозорные понятия не имеют о том, кого я должен привести. Мечислав и Милонег тоже ничего не знают. Мы с князем да Изумрудная Дева – о вас известно лишь троим. Кстати, прояснить бы, что с ней… Мне тут же захотелось спросить, кто такая, наконец, эта Изумрудная Дева, которая должна была подготовить меня к встрече с Радимом, да вот, негодница, не подготовила. Но спрашивать об этом я пока не стал. Успеется. Здесь, у них, лучше всего не спешить. К тому же, я подозревал, что рано или поздно мне расскажут всё-всё, до последней закавыки. Нельзя же, в самом деле, отправлять спасителя Лесотравья – о, да ты загордился, никак? – неизвестно куда и неизвестно зачем. Кажется, совсем недолго мы с Радимом топтались у ворот – ну, всего-то несколько минут! – а на Велевец уже грузно упал влажный вечерний сумрак и окутал тёмным плащом посад, и островерхие крыши изб, и складские срубы. И ничего было бы не увидать впотьмах, ведь фонарей в этом Круге, если я правильно понимаю, никто не изобретал. Но заботливые градостроители врыли на обочинах улиц столбы, где в прибитых кованых рогатках колыхалось пламя факелов. В мой бы районный городишко такое освещение!.. В редакции расскажу про этот способ, когда вернусь. Если, конечно, вернусь… Улицы были сплошь деревянные. Мои ботинки глухо стучали по высокой бревенчатой мостовой. Где-то лениво перебрехивались псы. Людей навстречу попадалось мало, и из тех одни мужчины – оружные, в поблёскивающих доспехах, провожающие нас косыми взглядами. Ни женщин, ни детей – видимо, с заходом солнца обычная жизнь тут замирала. Неужели они так рано ложатся спать? Или снова всему виной «лихое время»? Мне бы шалеть от восторга, провалившись сквозь века в такую сказочную древность. А я… В этом красивом и суровом городе я чувствовал себя настолько чужим, насколько никогда и нигде не ощущал. И уже начинал сомневаться, верно ли сделал, явившись сюда с Радимом. После всех его слов о пресловутой миссии можно было бы надеяться на большее радушие. Правда, Окраинный Странник говорит, что обо мне почти никто не знает… Ну и что? Если верить книгам, древние славяне были народом приветливым и гостей не обижали. Так то древние славяне! Наши, родные, изученные историками, поэтами воспетые. А это? Что это за страна, в конце концов? Где она? И зачем я ей?.. – Прекратите сопеть, – проворчал Радим. – Вас никто не оскорбил. Вспомните, как вы сами меня приняли. Хотите, чтоб с вами носились как с писаной торбой? Сначала заслужите почёт. Вы для этого Круга ещё ничего не сделали. И не вздумайте дуться при князьях! Владен ждёт воина, а не неврастеника с ущемлённым самолюбием… Ишь ты, какие мы слова знаем! Неврастеник… Я, между прочим, сюда не напрашивался. Могли бы оставить в покое и не выдёргивать из собственного дома накануне Нового года. У меня, может, куча планов была! У меня статья не дописана, кактус не полит и дверь не заперта. Ради чего я всё это забросил? Поволокли куда-то за приключениями!.. Жил без подвигов и дальше проживу. И не надо читать нотации, как и что мне делать… Да что это с тобой, растерянно одёрнул я себя, никогда не был таким сварливым! И сам себе вру – ведь нечаянных приключений всегда ждал. И никаких планов на Новый год не строил. И нет ничего обидного в том, что горожане смотрят на меня не столь тепло, как хочется. Прав Радим – у них война, а тут какой-то чужак под носом. И… и… и вообще мне всё нравится! – То-то же, – голос Окраинного Странника заметно смягчился. – Наконец-то вы стали прежним. Усталость, я понимаю… Но почему-то думается мне, что здесь не обошлось без Мглы. Это она нашёптывает вам. Будьте осторожнее! – Послушайте, – не утерпел я. – Вы знаете, что чужие мысли читать нехорошо? Мне не нужен рентген в наставниках! Радим хмыкнул и вместо ответа указал на тёмную громаду, встающую впереди, с цепью огней поверху. – Детинец. Детинец – иначе кремль, княжеское гнездо. Он щурился на нас узкими прорезями бойниц, и даже в потёмках было видно, как на совесть утрамбован земляной вал в несколько накатов. Да уж, это, похоже, самое грозное сооружение в городе. И обитатели его, случись беда, продержатся очень долго. С такими укреплениями никакой Мамай не страшен. Тяжёлые ворота детинца были заперты, зато чуть сбоку приветливо выступала небольшая приоткрытая дверца. Рядом с нею под ярким факелом жмурились двое с копьями. – Кто?.. – ощетинился один, стоило нам приблизиться. – Да Странник это, не видишь? – безмятежно откликнулся второй из стражников и помахал рукой. – А мы вас давно ждём! – И, понизив голос, тут же поделился новостью: – Озёрный князь пожаловал. И Пустынный здесь. Парни были молодые, очень похожие друг на друга, белёсые и лопоухие. И судя по всему, ещё восторженно-бестолковые, им и сторожевое дело в забаву. Хороши защитнички детинца. У городских-то стен люди посерьёзнее выставлены, подумал я. А может, дружина Велевца уже сложила головы в Великой Битве, вот и приходится брать кого попало. Я снова оказался неправ. Потому что во дворе, освещённом кострами, народу собралось предостаточно. Вёрткие языки пламени неровно освещали лица воинов. А что это воины, а не забредшие на огонёк горожане, я сразу понял. Немало молодых, иные постарше, кто в полном боевом облачении, большинство же в простых рубахах да портах. Но оружие было у всех. Возможно, здесь такой обычай – раз уж состоишь при князе, то будь добр иметь под рукой меч, копьё или просто нож – кому что привычнее. Наверное, этот народ и впрямь трудно было удивить. Заявился в детинец какой-то бродяга в чудной одежде – ну и шут с ним, разберутся, кому надо. Кое-кто, правда, откровенно уставился в мою сторону, но пялились не на меня, а на куртку – ясен перец, здесь таких днём с огнём не видали. Куда больше внимания они уделили Радиму. Ну, честное слово, возвращение блудного сына или, учитывая возраст, скорее отца. Ему жали руку, о чём-то многоголосо расспрашивали, чуть не обниматься лезли. Вот ничего себе встреча!.. Глядя, каким успехом пользуется Окраинный Странник, я невольно нахмурился. Такая мысль мне в голову отчего-то раньше не приходила – а как у них тут со временем? В смысле сравнения со временем моего мира? Когда Радим отсюда ушёл за мной? От памятного перекрёстка до Велевца мы с ним добрались самое большее за день. И это, считай, с заходом в гости. У меня он пробыл… ну, часа три. Может, здешнее время делает витки похлеще какой-нибудь орбитальной станции? Этаким макаром я рискую возвратиться домой либо через двадцать лет, когда дело о моём исчезновении давным-давно спишут в архив, либо попаду лет на десять назад, прямиком в гости к ещё не умершей бабуле. И то, и другое меня одинаково не устраивает. Пока нас сопровождали в княжеские покои, я шёпотом высказал свои соображения Радиму. Тот поднял брови, что-то прикинул и легкомысленно отмахнулся. – Не берите в голову! Здешнее время параллельно вашему. Я не вчера отсюда ушёл. Меня не было в городе около месяца. – А куда вы?.. – Ходил по одному неотложному делу, но оно не касается ни вашего Круга, ни Лесотравья… Лучше вспомните всё, что я вам говорил, и постарайтесь не ударить в грязь лицом. Зря он мне это сказал, право, зря. Я послушно последовал совету Радима и вдруг понял, что совершенно ничего не помню о правилах местной учтивости. Мало того, что не помню – вообще не знаю! Кланяться князьям земным поклоном, челом бить? Нараспев и звонко провозглашать, дескать, гой еси вам? Или молча стоять истуканом, поводя глазами по сторонам?.. Вот же ёшкин кот! Ну, спасибо, господин наставник! Напугал меня так, что я чувствую себя как на приёме у президента или генерала ФСБ. Нет, пожалуй, надо отвыкать от этих современных аналогий, иначе я тут свихнусь через день-другой… Очередные двери беззвучно распахнулись перед моим носом. Маленький зал – горница, хоромина или как это называть? – был довольно ярко освещён. Высоких кованых светильников здесь понаставили достаточно, чтобы осмотреться без труда. Да уж, интерьер такой, что фотокамера не помешала бы. Вдоль стен широкие лавки, около одного из окон узкий стол. Сами окна закрыты деревянными решётками, стены – простые, дощатые, ни тебе обоев, ни драпировок. В правом углу полукруглая печь, в левом – неподъёмный на вид ларь, а может, сундук. И ларь, и стол, и лавки были донизу покрыты красивыми красно-зелёного узора коврами. На полу – пёстрые половики. В резьбе арочного свода угадывались какие-то диковинные лики. Однако не слишком пышно для княжеских покоев… Я-то думал, здесь всё золотом отделано. Всех украшений – несколько богатых боевых щитов на стенах, да ещё невеликая доска между окнами. Не то икона, не то картина, а что на ней нарисовано, толком да издалека не разберёшь. И если подобие кресла с высокой спинкой, что рядом со столом, – это и есть княжеский трон, то одно из двух: или князь Владен за роскошью не гонится, или Велевец вовсе не так богат, как мне казалось. Впрочем, последнее маловероятно, уж больно хорош город. И столица к тому же… Но всё это я отмечал мимолётно, краем глаза. Взгляд мой как прикипел к людям, стоящим у стола. Было их четверо и сразу видно – не из простых. Почему-то князя Велевца я признал тут же и даже этому не удивился. Владен был моих лет, невысок, гибок, ещё не успел заматереть. Но его открытый лоб уже пересекли две морщинки, а светлые глаза смотрели пристально, словно ощупывая меня с ног до головы. Остальные были постарше – чернобородый кряжистый вояка, высокий дородный мужчина с холёным лицом и седоголовый человек, на левой руке которого не хватало двух пальцев. Я по привычке начал гадать, кто есть кто. Смущало то, что князей должно быть трое, значит, четвёртый – лишний. Ну, вояка, конечно, Мечислав, уж больно имя ему подходит. Холёный, стало быть, Милонег, вон какие длинные тёмные ресницы – ровно девичьи. Колчерукому в этой компании, по моим расчётам, роли не находилось, и я оставил его на потом. Владен шагнул нам навстречу. Двигался он стремительно, улыбка встопорщила короткую светлую бороду. – Радим, ну наконец-то! «Поприветствуй князей», – наставительно прозвучал в моей голове голос Окраинного Странника. И я махнул на все былинные челобития и земные поклоны, кивнул и сказал – чтобы сразу всем: – Здравствуйте! Нас ответно поприветствовали – коротко и обыденно, совсем по-нашему, по-домашнему. От этого моя робость немного улеглась, я перевёл дух. А Владен братски похлопал Радима по спине и протянул мне руку. – Ты всё-таки пришёл! Мы тебя ждали. Его пожатие оказалось неожиданно слишком крепким. Видать, князь привык держать в руке меч и вожжи, а то, глядишь, и боевой топор. На миг я даже ощутил себя слабаком, особенно при взгляде на его широкие плечи, туго обтянутые рубахой. Нет, ну а я чем хуже? Может, в силе с ним и не сравниться, однако же не мне нужны эти прославленные князья, а я им. Без меня справиться не могут. Стало быть, и в нас есть какая-то сила, пусть даже иная – зато у Владена такой в помине нет. Тут подал голос от стола тот, что выглядел холёным. – Как тебя звать? – Ярослав, – я решил обойтись без фамилии. – Княжеское имя, – задумчиво протянул старик. – Чьего ты рода? Я намеревался учтиво объяснить колчерукому, что корни мои ему ни о чём не скажут, а князей в нашей семье отродясь не водилось. Но вместо этого с ужасом услышал собственный голос: – Рода я вообще-то мужского. А родителей моих ты и подавно знать не можешь. Я пришёл сюда из другого мира, сами звали. Кстати, может, и ты своё имя назовёшь? Ёшкин кот, что это я ляпнул? Метнул перепуганный взгляд на Радима – тот обморочно закатил глаза. Но губы его насмешливо вздрагивали, и я уразумел, что голову мне за такие дерзости не снимут. Стерпят и переживут. Точно, стерпели. И даже словно не заметили моего неприкрытого хамства. А может, у них так принято выражаться, не знаю. Во всяком случае, Владен весело сощурился и обернулся к своим. – Он прав, высокие князья. Воина сразу видно по его речам. (Услыхав такое, я обмер вконец – выходит, сам себе напакостил.) Так будем же знакомы, воин. Я – Владен, князь Соснового Края. А это… Нет, ну я и впрямь дятел! Как выяснилось, не угадал ни одного. Вот уж где внешность обманчива, особенно в этом мире. Холёный оказался Мечиславом, Милонегом – у меня чуть ноги не подкосились, – тот самый колчерукий старик. Выходит, я, пяти минут здесь не пробыв, умудрился надерзить настоящему князю. Кто тебя, идиота, за язык тянул?.. Кряжистый назвался Г?дином, ближним другом и военачальником Владена. Местный, значит, мужичок, не из залётных. Я поймал на себе его изучающий взгляд. Наверное, именно от него дозорные переняли эту привычку высматривать в каждом незнакомце лиходея. Ладно, пусть таращится, у меня совесть чиста. – Князь, ты поведал высоким гостям, кто такой Ярослав? – это Окраинный Странник. Он все усмешки с губ уже смахнул, и лицо его было серьёзнее некуда. – Да. Это наша последняя надежда. Но ты, Радим, наверное, новостей ещё не слышал? – Откуда бы? – проворчал тот и легонько подтолкнул меня – хватит, мол, у порога стоять, проходи, что ли. Мы все чинно уселись по лавкам. Сам Владен опустился рядом с Окраинным Странником. Это мне понравилось – трон свой он оставил без внимания, чтоб гостей не обижать и своё превосходство не выказывать. Начал, впрочем, не он, а Мечислав. Голос Озёрного князя был глубок и звучен, однако наполнен горечью. – Авда здорово подпортил нам дело. Знать бы, что он перейдёт на сторону Мглы, своими бы руками удавил, не посмотрел, что шурин. Теперь его войска на стороне врага, и мы бьёмся не только с Мглой, но и с ними. Мои дружины редеют, у нас уже не осталось людей. Гонцы собрали с моей земли всех, кто может сражаться. Поверьте, я стыжусь, но в некоторых отрядах есть совсем мальчишки – когда их приходилось забирать у матерей, те рыдали… Если бы не ваша, князья, помощь, мой край уже принадлежал бы Мгле. А смута – клянусь Перуном, такой смуты в дружинах не бывало! Волхвы не в силах помочь, людям не растолкуешь, что с ними сражается Мгла, а не их родные. – Чего-чего? – вырвалось у меня. Князь, кашлянув, потёр переносицу. – Ты не встречался с воинами Мглы? Хотя да, где тебе… Это воинство теней, которые, убивая людей, принимают их облик. – Оборотни? – Да нет, здесь что-то иное. Они бесплотны, но становятся сильнее с каждой новой жертвой. А уж похожи на неё – одно лицо! Подумай сам, каково это – биться с другом? Дружина ропщет, своих рубить страшатся. Ну, можно поверить, почудиться такое может только в бреду. Что ещё за тени, отбирающие облик? Коли это правда, то нужно быть очень храбрым, чтобы переть прямо на них. Я вспомнил, что теперь и я воин – по крайней мере, князья так считают. На миг даже приосанился. В душе ворохнулась тень отваги – со мной, нежить, сразитесь, с последней надеждой Лесотравья! Кстати, воину полагается словами не сорить, слушать бывалых и на ус мотать. Но вместе с воином опять проснулся журналист и полез с вопросами: – А эти тени… как их там… Они умирают? Их убить-то можно? – Можно, – Мечислав зло тряхнул каштановой копной кудрей. – Но сложно. Их надо поражать в глаза. Поди приноровись в такой сече. – Это ведь им всё равно, куда рубить… – согласно буркнул Владен. Я поморщился. Словечко «рубить» каждый раз заставляло вздрагивать. В нём скрежетали зазубренные клинки, свистели, рушась на шеи, топоры, с хрустом дробились кости. Я вам всё же не мясник… Куда же ты попал, приятель? За какими такими приключениями тебя понесло в запредельное Лесотравье? Может, это всё-таки сон?.. Нет, не сон. Перед тобой сидят живые люди, хмурые, тёртые в боях, под стать этому суровому миру. А ты? Что ты вообще умеешь? Статьи писать? Так в Лесотравье газет нету. Учебные стрельбы в армии, конечно, были. Только вот незадача – здесь они садят из луков, не из автоматов Калашникова. Ну, приёмы рукопашного боя немного знаю – в той же армии учили. Но, боюсь, до рукопашной не дойдёт – подрежут мечом или копьём достанут… Погоди-ка, а ведь это и правда не сон! Тебе в этом мире долго не прожить. Похоже на то. Убьют в первой же схватке. Зарубят и всё, им это запросто. А тебе что, так хочется умереть?.. Фитили светильников не трещали, горели ровно. Сквозь решётки окон доносился смех и голоса тех, кому, быть может, через несколько дней лежать в открытом поле под крыльями слетающегося воронья. А облики погибших, их лица, их силу и удаль возьмёт себе Мгла и станет ещё могущественней. И сгинет этот мир, проглоченный одной огромной тенью… Я очнулся от мрачных видений. Мечислав по-прежнему рассказывал о битвах своих отрядов с Мглой, и голос его становился всё глуше и ожесточённее. Остальные слушали молча, опускали глаза, подпирали головы руками. Озёрный князь говорил о том, как лучшая его дружина сплошь полегла после трёхдневного боя без отдыха, не дождавшись подмоги. И как наступали призрачные воины Мглы, как обтягивались они плотью сражённых бойцов. И как густел мрак, и как сбивал ветер лошадей с ног, и ломал копья, и кровь заливала траву и стекала в ближайшее озеро. Люто. Я украдкой покосился на Радима. Но он не смотрел ни на меня, ни куда ещё. Слушая Мечислава, он размышлял о чём-то своём, и брови его сходились к переносью. Быть может, он уже успел пожалеть, что вытянул меня сюда? Или заранее оплакивал Лесотравье? Озёрный князь, наконец, умолк. Какое-то время все молчали, и тяжёлое это было молчание. Тишина стопудовым валуном давила на плечи. Потом заговорил Милонег: – Я снова дам тебе дружины. И отправлю послов в Западный Край – вдруг и там чем помогут. Велевец пока что прикрывает нас с востока, но придётся готовиться к бою. То, что ты поведал, – это, знаешь ли… – В моём краю тоже ещё достаточно воинов, – откликнулся Владен. – Однако боюсь, что Мгла поглотит и их так же, как сожрала прежние дружины. Мы без толку губим людей. Сколько можно держать оборону? – Мгла не спешит. Она наступает медленно, но удержать её мы не сможем. В конце концов случится так, что все, кого она убила, направят мечи на нас. Это битва против самих себя. Тут князья словно очнулись, и их взоры дружно обратились ко мне. Я невольно втянул голову в плечи. Точно! Даром, что ли, на лавке штаны протираю? Вот и вспомнили о «последней надежде Лесотравья». Чем губить свои полки, лучше свалить всю ответственность на чужака. Кажется, сейчас погонят на войну. – А я всё ждал, когда просветлеет ваш разум, – это вступил в беседу Окраинный Странник. – Я же не зря привёл его сюда. Но знаете ли вы, что он должен совершить? – В предании сказано, что Чужак развеет Мглу, – неуверенно молвил Мечислав. – Хм… Извини, Радим, он так молод, что не представляю, как он это сделает. Пустынный князь снова прошёлся по мне глазами и забрал в кулак седую бороду. – Я помню предание лучше Озёрного, да простит он меня. Чужаку сперва нужно сразиться с Тёмным Витязем и лишь потом идти во Мглу. Однако до сих пор я ничего не слыхал ни о каком Тёмном Витязе. – И я. – И я… Радим, а ты что-нибудь знаешь о нём? Окраинный Странник печально поник головой. – Ах, князья! Отчего вы так плохо изучали рукописные свитки? Прежде Утренней Поры царила Пора Сумеречная. Вам знакомы предания Сумеречной Поры? – Я не слышал о них, – насторожился Владен. Прочие переглянулись и тревожно уставились на Радима. – А что в них? – В них всё туманно. Предания говорят, что битва с Мглой зависит от того, кто победит в поединке Чужака с Тёмным Витязем. Страшный это будет поединок. И ежели Тёмный Витязь одолеет, то умрут древние боги… Князья содрогнулись. Я тоже. Ещё чище! Коли я и есть Чужак – а ведь речь обо мне, правда? – то я оказываюсь в очень нехорошем положении. Между прочим, Радим, уговаривая меня сюда податься, ни словом не обмолвился ни о каком Тёмном Витязе. Сражаться с Мглой – куда ни шло, в это мне до конца не верилось даже сейчас. А вот Тёмный Витязь – это что-то конкретное. И поединок с ним – серьёзнее некуда, раз уж и предания Сумеречной Поры о том предостерегают. Сгину я там, как тевтонец на Чудском озере. Кстати, кое-что во всём этом не совсем ясно. И к лукавому Радиму у меня найдётся парочка вопросов. Во попал!.. Впрочем, затрепыхался не один я. Князья помрачнели ещё больше. Милонег так дёрнул свою бороду, словно вознамерился выдрать её напрочь. – Это что же? Если Тёмный Витязь положит Чужака, то с Мглой уже не справиться? И Лесотравье погибнет? – Этого я не знаю. Глаза Окраинного Странника смотрели открыто и честно, но голос чуть заметно дрогнул, и мне почудилось, что Радим чего-то не договаривает. Сплошные тайны, право слово… – Нет, а как же Тёмный Витязь? – не отставал Мечислав. – Он нигде не появлялся, мои следопыты о нём не доносили. Может, всё-таки ошиблись твои предания? – Не обольщайся, князь, предания не лгут. И Тёмный Витязь уже идёт по Лесотравью. Вы скоро услышите о нём. Остановить его способен лишь Чужак. – Он слишком молод, – упрямо поворчал Милонег. – Он не выстоит. – Как знать… Тут встрял Гoдин, который как представился, так и помалкивал с тех пор, лишь чёрными усами поводил и шелушил меня взглядом. – Здесь нужен человек поопытней. Отправь меня, князь! Я сражусь с Тёмным Витязем и принесу победу Лесотравью. Предания можно изменить. Отправь меня!.. Владен тяжело поднялся с лавки, пересёк горницу и остановился у щитов на стене. Долго изучал их, будто в первый раз разглядывал, потом развернулся к нам. – Нет, Годин. У тебя другой путь – ты пойдёшь с тремя моими полками под начало Озёрного князя. А что касается Чужака… Да, он молод, гораздо моложе даже меня. («Что? – вытаращился я на Владена. – Блин, да мы же сверстники!») Но по преданиям, не житель Лесотравья, а именно Чужак закончит Великую Битву. Предания изменить нельзя. Я не знаю, что нас ждёт, но я верю Радиму. Ему ведомо сокровенное, и он сам привёл к нам Чужака из иного Круга. Я надеюсь на него. Ага, надейся. Все надейтесь!.. Пожалуй, из вас Годин один – разумный человек. Он и опытней меня, и всяко старше. И в драках знает толк. Вот и пусть отправляется встречать Тёмного Витязя, тем более что сам того желает. А мне разрешите скромно удалиться – к перекрёстку, с которого прямой путь домой. В мой городишко, редакцию и Новый год. И никаких чудес, и никаких поединков. К счастью, мне хватило ума не выпалить это вслух. Но Радим, похоже, прочёл, как всегда, мои мысли, потому что стиснул мой локоть и заставил подняться. И сам встал рядом. – Высокие князья! Вас смущает молодость Чужака. Но знайте, перед вами великий воин, каких ещё не видело Лесотравье. В нём таится сила, и подобной силы нет ни у кого из вас. Каждому своё, Годин. Ты пойдёшь с полками и станешь доблестно сражаться с врагом. Ты, Мечислав, будешь стоять на рубежах Лесотравья. Милонег отправится в Западный Край за подмогой. А Владену придётся сделать то же в Диком Краю. Думаю, хан Вар ещё не подозревает о той угрозе, что нависла над его степями. Не скажу, что князья враз успокоились и повеселели. Но судя по всему, эта речь совету понравилась. Кроме разве что Година – тот скривился и одарил меня ещё одним угрюмым взглядом. Или ему так хотелось прославиться, или он просто-напросто не доверял мне. Да что там, я сам себе не доверял. И сколько ни прислушивался, не мог ощутить в душе ту расхваленную Радимом силу. Даже отголоски отваги куда-то запропастились, вместо неё пузырями вспухала беспомощность и, чего таить, подлый страх. Чуял я, что приходит мне бесповоротный конец. И лишь остатки гордости не позволяли высказать всё, что я думаю о княжеском совете. Ишь, нашли ягнёнка на заклание! Ну, а что, не правда? Ты – баран. Зачем открыл дверь в своё время и на свою голову? Теперь расхлёбывай. А отказаться нельзя – они не поймут. Но есть ещё кое-что, мешающее сказать «нет». Ты не простишь сам себя. – Кстати, князь, где Изумрудная Дева? – раздался над моим ухом голос Радима. – Она задержалась в дороге или ей что-то помешало? Владен так и подался вперёд. – А что, она не отворила замки его памяти? Но как же тогда он пришёл сюда? Окраинный Странник непочтительно фыркнул. – Вслед за мной, как ещё?.. Так где Изумрудная Дева? – Понятия не имею. Я оставил её в святилище, когда она начинала обряд. Это было три дня назад, и с тех пор я её не встречал. Но если она не появлялась в Круге Чужака, то каким образом он вспомнит о своей силе? Мы с Окраинным Странником переглянулись. Вспомнить о силе… – Я постараюсь отыскать Изумрудную, – со вздохом пообещал Радим. – А ужином нас не накормят? – со вздохом осведомился я. …Коли всё равно пропадать, так не от голода, верно?... Тот кто придет за тобой - Страница 1 Тот кто придет за тобой - Страница 2 Тот кто придет за тобой - Страница 3 |
|
Никто сам себя не судит.
Не положа, не ищут. Копни поглубже, найдешь погуще. |
 |