И жизнь впридачу - Страница 1
  И жизнь впридачу - Страница 2


  ***********
  Стук отодвигаемого засова заставил меня подскочить на месте. Где-то внутри нехорошо заныло. Как, уже?.. Неужто утро? Может, я сдуру, с горя задремал и не заметил, как рассвело? Нет, вроде не спал, сидел на соломе и лихорадочно перебирал способы улизнуть от дыбы. А вот, оказывается, время прошло, а я так ничего и не придумал...
  Но тут же понял, что ошибаюсь и долгая ночь пока не кончилась. В темнице по-прежнему было хоть глаз выколи – мрак и жуть. Хорошо хоть, крысиной возни я так и не услышал. Их мне тут ещё не хватало бы! Вот чего я никогда не любил – так это крыс. Они, конечно, тоже божьи твари, но такие, гады, мерзкие и пакостные... Бр-р-р!
  Ох ты, господи, мелькнуло в голове, о чём я думаю? Будто у меня других забот нет, кроме как о крысах вспоминать! Ну и что, что не рассвело ещё – правёж нынче рано начинается, затемно. Может, этому дьяку-голубю не спится, не терпится узнать, как я подбивал князя Старицкого царя скинуть. Вон и дверь уже открывается. Сейчас я вам покажу, что значит вести стрельца на дыбу!..
  Одним прыжком оказался у двери и наугад ударил ногой туда, где в свете факела возникла неясная фигура. Попал, смотри-ка... Пламя на мгновение ослепило меня, уже привыкшего к потёмкам. А пришелец сдавленно крякнул и откинулся назад, приложившись затылком о нижние ступени лестницы.
  Я подскочил к нему. Прежде всего надо оружием разжиться. Ведь не может быть, что палач – или кто там за мной явился? – заявился сюда с пустыми руками. А вдруг я сопротивляться стал бы? И ведь действительно стал... Нагнулся к поверженному врагу и вдруг почувствовал, как слабеют колени.
  В тусклом свете упавшего факела на меня смотрели изумлённые глаза Матвея. Батюшки! Как же он сюда попал? А может, от моего удара он вообще окочурился?..
  Но нет, Матвей, слава богу, пострадал не шибко. Он поморгал и, мыча, сел тут же на ступеньке. Хмуро ощупал свой затылок.
  – Извини, – смущённо пробормотал я. – Не на того наскочил.
  – Кто?
  – Я. Не думал, что это ты, решил, за мной уже идут.
  – Не думал он, – буркнул Матюха, с трудом поднимаясь. – Ты что же, зараза, делаешь? Я, как дурак, тебе на выручку иду, а ты меня так ласково встречаешь?.. Знал бы, не лез сюда – ты, похоже, и один бы управился.
  – Ну, прости, Матвей, чего уж там... Думаешь, охота тут загибаться?
  – Ладно, забыли, – он выпрямился, морщась, ухватился за живот. – Если ты в тот раз так же Стёпке заехал, тогда не понимаю, как он живым остался... Похоже, сильно тебя разобидели.
  – Да уж... Ты лучше скажи, как сюда попал?
  Матвей подобрал факел, задвинул засов теперь уже пустой темницы.
  – Как попал? Да просто! Через забор перебрался, стражников успокоил и сюда.
  – Чем... успокоил? – опешил я.
  – Одного кулаком в челюсть, второго доской по затылку. Пока всё тихо, но надо уходить, не ровен час, очухаются...
  Меня неожиданно пробрал смех.
  – Так зачем ты тогда темницу-то запер?
  – Жалко тебе, что ли? Пущай закрытая будет. Они, ясное дело, как очнутся, в первую очередь сюда полезут. А засов задвинут... Пока разберутся, то да сё...
  Я вскинул бровь – надолго это их задержит, как же! Но спорить с другом не стал. Не до того было – и впрямь пора убираться из этого гадючьего логова.
  Мы на цыпочках поднялись по лестнице. Везде тихо, нигде ничего не скрипнет, не застонет... У выхода к стене привалился стражник с бердышом, сидел, бедняга, как-то нелепо, свесив головушку на грудь. Ух, Матвей, видать, постарался! Жить-то хоть будет этот горе-хранитель? Но опять же – у таких черепа крепкие... Я хотел подобрать оружие, но Матвей махнул рукой.
  – На кой ляд тебе эта оглобля? Подожди, я тебе стоящую вещь одолжу, дай только выбраться.
  – А где...
  – Да там...
  Не уверен, что мы друг друга поняли, но порог переступили и резво зашагали по двору. Факел Матюха с собой не поволок, воткнул в проходе в рогач рядом с бесчувственным стражем. А небо опять заволокли тучи и скрыли луну. С одной стороны это плохо – ничего не видать в темноте. А с другой очень даже хорошо – в безлунную ночь выбираться легче.
  – Осторожно, – чуть слышно проворчал Матвей. – Тут где-то второй валяется, не наступить бы...
  Но опоздал он со своим предупреждением. Я как раз и споткнулся о тело второго караульного и сапогом с размаху на что-то наступил. На руку, похоже. Тьма у моих ног замычала, зашевелилась. Стражник приходил в себя. Сейчас начнётся... Я не глядя – а куда глядеть-то? – склонился, сунул хорошенько локтем по чему-то твёрдому. Стражник беззвучно осел наземь. Полежи, родной, и тебе, и нам спокойнее будет...
  – Быстрее, Яшка, – торопил Матвей.
  Кое-как мы перелезли через забор, упираясь и скользя ногами по кованым полосам ограды. Спрыгнули на деревянный настил площади, завертели головами. Нет, всё по-прежнему тихо, но ближе к Грановитой палате и там, у Теремного дворца сигналят в ночи сторожевые костры. Если мы тут протелимся, то можем нарваться на следующие неприятности. Нет, решено, пора отсюда драпать – и подальше.
  Матвей, бранясь, шарил у забора.
  – Где, чёрт возьми... Не там, что ли, перелезли? А, нет, вот она...
  – Ты что ищешь?
  – То, что обещал. Вот, держи.
  В мою ладонь скользнула холодная рукоять сабли, и сердце забилось ровнее. По крайней мере, будет чем отмахиваться кроме кулаков, если другие караульщики сбегутся. Теперь, главное, идти быстрее в темноту, подальше от бликов костров. Вот только... А куда вообще подаваться? Я, выходит, и правда преступником сделался, раз удрал из темницы. А ведь там ещё и эти... сторожа маются. Хотя, возможно, и не маются, в себя, поди, прийти не успели... Матюха?!
  – Что стоишь, как пришибленный? – взрыкнул тот шёпотом. – Давай живо ноги в руки и ходу, ходу!.. Тебе жизнь, наверно, надоела?
  Верно! Думать будем потом. Я, пригибаясь, бросился во мрак, моля Бога лишь об одном – чтоб шагов никто не услышал. Матвей еле меня догнал на краю площади, там, где дома начинались.
  – Ну, ты горазд!.. – пропыхтел он, придерживая рукой шапку. – Куда бежать-то дальше, знаешь ли?
  Я досадливо махнул рукой.
  – Куда-нибудь! Хоть к чёрту на рога...
  – Туда не стоит, – рассудил Матвей, весело скаля зубы. – Ты вот что, Яша... Слушай меня. Я, думаешь, мух ловил, когда тебя в приказ повели? Я голову ломать начал. Рыков ещё прицепился – что, мол, я, такой-сякой, на Красном крыльце делаю? Ну, пока удалось ему какой-то ерундой глаза замазать... В общем, ладно, это дела не касаемо... Думаю – вытащу тебя оттуда во что бы то ни стало, а потом?.. И знаешь, чего решил?
  – Ну?
  – На посады побежал, к матери твоей.
  – Куда? – я аж поперхнулся. – Зачем?
  – А что, по-твоему, делать оставалось? Единственного сыночка забрали. Ты о ней-то думал ли, за дверью сидючи?
  Мои уши потеплели. Уел меня дружок, ничего не скажешь!.. Конечно, про матушку я и не вспомнил. Про Матюху ведь, впрочем, тоже... Рассчитывал на Бога и на свои силы – и только.
  – И... что она?
  – В рёв не ударилась, шума-ора не поднимала. Но и на пол не сползла, хотя я, грешным делом, этого опасался. Бабы – они вообще народ слабый... Но у твоей матушки здоровье хоть куда. У неё только в первый миг глаза остекленели...
  Ну, ещё бы! Тут на кого угодно столбняк нападёт.
  – Но она в себя быстро пришла, – продолжал Матвей торопливым шёпотом. – Христом-Богом меня заклинала, чтоб я тебя не оставлял. И велела тебе, если выберешься, в бега подаваться, больше некуда.
  Я хмыкнул.
  – А куда – не сказала?
  – Дай ты мне договорить, – поморщился Матвей. – Велела она передать, чтоб шёл ты прямиком к тётке своей, в Поморье. Поживёшь у неё годочка два-три, а там, глядишь, всё утрясётся, о тебе забудут... Ты знаешь, где тётка-то обретается?
  Фу ты! Знаю ли я, где живет тётка Евдокия?.. Нет, конечно. Никогда не приходилось над этим задумываться. Мне было известно только, что Евдокия, ещё не будучи вдовой, обосновалась где-то в устье Северной Двины. А как, где – про то неведомо.
  – Не знаешь? Эх ты, племяш, называется!.. А я знаю! – восторжествовал Матюха. – Матушка твоя сказала, что живёт она в небольшом сельце. А сельцо то зовётся... Как же это?.. Стой, забыл...
  Он почесал в затылке. Я притопнул ногой.
  – Леший, да как же это... – бормотал Матвей. – Название ещё такое простенькое... Маниха, не то Карманиха... Это ты виноват! Надо ли было лягаться? Конечно, всё из головы вылетит... О, вспомнил! Ваганиха!
  Мы разом облегчённо вздохнули.
  – Прямиком туда и дуй, Яшка. Пошли, провожу.
  – До самой Ваганихи? – хохотнул я.
  – Нет, поближе. До заставы. Только через Фроловские ворота, думаю, тебе идти нужды нет. Лучше пойдём до Никольских, а там через слободы прямой тракт на Ярославль.
  – Да подожди ты, – дёрнулся я. – Надо ж хоть в посад забежать, с матушкой попрощаться!
  – Ошалел? – зыркнул белками глаз Матюха. – В какой ещё посад? Это же через весь Кремль в другую сторону! Нет, дружище, медлить тебе нельзя... Вон, слышишь? Хватились, что улетела птичка!..
  Я метнул взгляд через его плечо туда, где располагались здания приказов. Далеко-далеко там мелькали огни, нарастал глухой шум.
  Не сговариваясь, мы нырнули в переулок, ведущий к Никольской улице. На споры времени уже не оставалось, не придётся мне увидеться с матерью, благословение её услышать. Впрочем, она его уже дала через Матвея. И когда решение бежать улеглось в уме, стало легче. Страх куда-то делся сам собой, испарился, исчез. Главное – свободу я получил (спасибо Матвею!), а поймать меня второй раз... Попробуйте, вражьи души! Сердце уже не трепыхалось, голова была ясная. Только бы выбраться из Москвы, а там ищите меня по лесам и дорогам. Пройдёт время, я, конечно, сюда вернусь. Не брани, матушка, за то, что не стал монахом, как ты хотела...
  Мы, задыхаясь, бежали по Никольской, почти не освещаемой редкими огоньками в верхних окнах домов. Кому не спится в ночь глухую?.. Кроме нас с Матвеем, ясное дело, и тех, кто с минуты на минуту кинутся нас искать по всему Кремлю. Мы двигались молча, стараясь прижиматься к заборам. Не напороться бы лишь на сторожей, что время от времени прохаживаются по улицам, охраняя покой благочестивых горожан, кои не нам чета.
  Наконец, впереди показались стены с провалом Никольских ворот и сторожевой башней. Застава жгла костры – не лето, чай. Я замедлил шаг. Знают здесь о том, что со мной приключилось, или нет? Хуже, если уже известно, что меня сцапали – тогда придётся пробиваться с боем. И то, что в карауле наверняка есть мои знакомые, не очень успокаивало. Дружба дружбой, а содействие побегу – дело подсудное.
  Матвей тоже остановился, недовольно засопел.
  – Батюшки-светы, о заставе-то я не подумал... Упущение это с моей стороны. Как будем выбираться?
  – Понятия не имею. Здесь народу в карауле два десятка, достаточно для того, чтоб скрутили.
  – Ага, – Матвей хитро покосился на меня. – И для того, чтобы повеселиться напоследок от души... А?
  Я скривился.
  – На своих оружие поднимать?..
  – Ладно, – Матюха был сговорчив. – Мне это самому не глянется. Ничего, смекнём на месте.
  Любопытно, что он там смекать собрался, подумал я. Но Матвей уже деловито шагал вперёд, к передовому костру, и ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Устраивать рубку мне и правда не хотелось. Здесь были свои, родные парни из стрелецкого полка, я уже различал лица – Ивашка Горетов, Емеля Пест, Тихон Свешников... Всегдашние приятели, не раз бражничали вместе, а теперь прикажете с клинком на них? Горетов и Тихон были с нами в кабаке, где та потасовка со Степаном приключилась. А Емелю сильно порубили во время стычки с гиреевской ордой в мае. Его, считай, с того света вытянули, от шрамов всё лицо перекосило. Но то наделала татарская сабля, а я на такое ни за что не решусь. Или всё-таки решусь? Свобода дороже друзей, а?..
  Услышав наши шаги, Горетов вскочил на ноги, сторожко нацелил в темноту оружие.
  – Стой! Кто идёт?..
  – А-а, – протянул Матюха со смешливым укором. – Напужался? Своих не признаёшь?
  – Матвей? Ты что тут делаешь? А это кто с тобой?
  – Яшка, похоже, – щурясь, просипел Пест. Татары повредили ему в схватке шею, горло продырявили. Но Емеля уверял, что голос для мужика не главное. И точно – несмотря на ставшее уродливым лицо и рубцы по всему телу, девки за ним так и бегали... Господи, о чём это я?
  – Яшка? – озадаченно нахмурился Горетов. – А мы слышали, тебя в приказ упекли.
  – Было дело, – весело согласился Матвей. – Но прошло. Попугали и выпустили.
  – Свисти больше, – неприязненно откликнулся Свешников. – Выпустят они, как же... Стёпка сегодня хвалился, что Леонтьеву крышка. Заговорщиком, мол, оказался...
  Я внутренне подобрался. Знают!
  – Чепуха это, – сказал небрежно. – Ни в каких сговорах я не повинен. А Стёпке, подлецу, морду начищу, как встречу.
  – Напраслину возводил, гад, – пояснил Матюха. – Слышь, ребята! А где Рыков, язви его в душу?..
  – Отошёл покуда, – Пест махнул рукой.
  – А-а... Ну и мы пойдём тогда. Стёпка-то где, не здесь?
  – А чего тебе от Стёпки? – полюбопытствовал Горетов, усаживаясь на место.
  – Как чего? Рыло бить идём. Яшка же сказал...
  – Дак его тут нет. Он же сегодня в карауле у Куретных, не здесь.
  – Ах ты, дьявол, какая досада! – искренне огорчился Матвей. – Яш, а Яш? У Куретных он, говорят!
  – Жаль, – подыграл я другу. – А... А Корепан где? Нужен нам до зарезу, а найти не можем.
  Говорил и судорожно соображал. По моим расчётам, Корепан – ещё один мой приятель, – должен сейчас как раз быть в карауле у Никольских.
  И угадал. Пест согласно мотнул головой.
  – Этот здесь. Как раз у ворот. А пошто он вам?
  – Надо, – сказать мне больше было нечего. – Дело у нас к нему.
  – Ты языком-то не мели, – донёсся от костра ленивый голос Тихона. – Тут что, по-твоему, одни дурни собрались? Корепан ему понадобился ни свет ни заря!
  – А что? – напрягся рядом со мной Матвей. – Может, у нас сна ни в одном глазу, пока нужное дело не выясним. Ты что, Тихон, этим сказать хочешь?
  – То и хочу, – Свешников не двинулся с места. – К Корепану они попёрлись... Нас тут всего трое, Яша, и нас ты знаешь, как облупленных. Скажи честно – в бега подался?
  Я вздрогнул. Скулы мои враз закаменели – не дурак Тихон, ой, не дурак! Быстро догадался, что к чему... Я-то ладно, но вот Матюху подставил. Если что, сразу укажут на него, как на сообщника. А может...
  Я метнул Матвею косой взгляд. Тот согласно повёл бровью. На этот раз мы друг друга поняли.
  – Вот что, ребята, – Матвей закусил губу. – Тут такое дело... Пропустили бы вы нас по-доброму, а? Не желаю я, чтоб Яшка на дыбе висел.
  – А нам, по-твоему, туда хочется? – проворчал Горетов. – Беглый, значит, Яков, стал? Вон из Москвы, значит?
  Матюха угрюмо молчал. Я обвёл глазами бывших приятелей. Вот, стало быть, как... Досадно. Стоит затеять драку, сюда сбежится весь караул. Сделать вид, что всё ладно, и уйти? А из города как выбираться? Время-то идёт. За мной, поди, уже погоню выслали, не век же стражам во дворе валяться. Но как, как прорвать этот заслон?..
  Я сжал рукоять сабли и почувствовал своим плечом плечо Матвея. Извините, братцы, но ничего другого не остаётся...
  – Яшка, – по-прежнему лениво произнёс Свешников. – А ведь ты дурак, Яшка!.. Ты что, думаешь, все такие, как Степан? Неужто мы звери какие? Валите живо, Рыков вот-вот вернётся. Мы вас не видели, вы нас тоже, – он кивнул головой в сторону ворот, – А тебе, Матюха, бежать не советую. Ежели что, мы тебя прикроем, скажем, что с нами нынче был. Повезло вам, парни. Корепан вспомнил, что у него сегодня именины, они там все упились в лёжку...
  – Прямо на посту, что ли? – недоверчиво хмыкнул Матвей.
  – А то ты Корепана не знаешь! Рыков их как увидел – охренел... Они же лыка не вяжут. Вот он и побежал за воеводой, менять надо караул-то. Там за воротами только Сенька с Михайлой оставались, но чёрт их знает – может, тоже Корепановой браги откушали...
  В горле у меня что-то забурлило. Такого я ещё не слыхал! От Корепана, конечно, всего можно было ожидать, но чтобы на посту самому упиться и весь караул споить... Да воеводу удар хватит! Но вовремя это они, ничего не скажешь.
  Однако тут же на меня накатил жгучий стыд при мысли о том, что я снова усомнился в друзьях. Решил было, что они меня не выпустят, готовился уже оружие в ход пустить... против своих-то! Эх, Яшка! Поучить бы тебя плёточкой в иное время...
  – Спасибо, ребята, – сказал я. – Вы уж простите, если что не так. А то, что я не преступник – это истинная правда, как на духу. Только вот деваться теперь некуда...
  – Как это некуда? – ухмыльнулся Горетов. – Вон ворота, вольному – воля. Ты нас не забывай, смотри. Вернёшься, поди, когда-нибудь?
  – Вернусь, – твёрдо пообещал я. – Вернусь обязательно. Надо же со Степаном поквитаться. (И матушка здесь остаётся, добавил про себя, так что рано или поздно, а Москва ещё меня увидит).
  – За Стёпку ты не переживай, – сипло откликнулся Пест. – Со Стёпкой мы и сами справимся. Счастливо тебе, только больше в приказ не попадайся.
  – Ага... И родню среди бояр не заводи, – хохотнул Свешников.
  Они ещё раз пожелали мне ни пуха ни пера, и мы с Матвеем двинулись прочь от костра, к воротам. Нужно было спешить, пока не вернулся Рыков с новым караулом, а за ним, того и гляди, моя погоня.
  – Ну и ну, – бормотал Матюха. – А я уж думал, драки не миновать, приготовился... Но Корепан-то, вот молодец! Чего учудил!.. Как чуял, окаянный, что тебе дорогу надо освободить. Чего только у нас, у русских не бывает! То татар провороним, пока царь по слободам разъезжает, то по ночам гудим по пьянке всем караулом – беги тут, кто хошь...
  Меня душил смех. Некстати, конечно, он напал, но ничего поделать я не мог и вспомнил, как пискляво заливался подъячий во время моего допроса. Действительно, чего только у русских не бывает...
  Караул и вправду поликовал от души. Корепанова брага оказала своё воздействие – лежали вповалку, кто дрых мёртвым сном, кто бубнил что-то неразборчивое. До нас никому и дела не было. Сам Корепан попался нам под ноги – он спал, как агнец божий, положив под голову бердыш, и сладко посапывал. Мы осторожно обошли пьяный караул и пересекли черту ворот. У самого моста находилось ещё двое сторожей – Сенька Щетина и Михайла Сысоев. Щетину сейчас было и пушкой не разбудить, верно, отхлебнул изрядно дармовой браги. Но Михайла заворочался, неуверенно качнулся нам навстречу. Глаза у него были совершенно осоловелые.
  – С-стой! Какого х-хрена!..
  – Горького, Миша, – грустно вздохнул Матвей. – Сердце печаль грызёт, радость ты моя. Ажно дух захватывает.
  – По-почему? – язык Сысоева заплетался.
  – Ночь, Миша, тёмная. Ни звёздочки на небе! Тоска смертная...
  Михайла честно пытался сосредоточиться.
  – А ты... Ты вообще кто?
  – Я? – похоже, Матвей хотел фыркнуть смешком, но сдержался. – Я ангел небесный. Небо затянуло, пробиться не могу...
  – А-ангел? Дак это... Это я мигом, господи!
  – Куда ты, куда? – засуетился Матюха, потому что Сысоев начал проделывать какие-то странные движения – замахал бердышом и даже попробовал подскочить на месте.
  – Небо дырявлю, батюшко... Звать-то тебя как?
  – Ангел я, Миша, – с расстановкой повторил Матвей, а я, стоя рядом, по-прежнему давился от нехорошего нутряного хохота. – Стой! Стань ты смирно, тебе говорят!..
  Сысоев послушно остановился, но тут его шатнуло, и он доверчиво начал крениться в мою сторону. Я едва удержал его на ногах.
  – Ложись спать, Миша, – властно промолвил Матвей. – Дело ты своё сделал, дыру на небе я уже узрел. Улетаю я, прощай, раб божий!
  – Прощай, батюшко... А эт-то... Эт-то кто с тобой?
  – Праведную душу в рай уношу, – пояснил новоиспечённый ангел. – Не греши, веди себя достойно и тоже туда попадёшь. Уяснил ли? Теперь спи!
  Михайла уяснил и тут же рухнул под ноги Матюхе, как подкошенный. Когда я наклонился к нему, он уже безмятежно похрапывал.
  – Ну, наконец-то, – Матвей тряхнул тёмным чубом. – Кажется, все преграды одолели. Ох ты, а время-то как идёт!.. Давай бегом через мост.
  Мы в несколько мгновений пересекли ров, отделяющий Кремль от посадов с северной стороны, и остановились.
  – Припомнит ведь он тебя, Михайло-то, – заметил я тоскливо.
  Матвей мотнул головой.
  – Не припомнит. У него по пьяни всегда память отшибает. Если что и вспомнит, так только ангела, что праведные души забирает...
  Мы разом печально улыбнулись.
  – Ангел... – вздохнул я. – А ведь ты, Матвей, и впрямь ангел – видишь, и душу мою спас...
  Он пожал плечом.
  – Я друг, а не ангел. И сделал то, что должен. А теперь нам прощаться надо, Яша. Тебе поспешить пора, скоро светать начнёт.
  И правда... Какой же длинной оказалась эта ночь!
  Надо было что-то сказать, но мы молчали. Необходимость расставания резко ударила по сердцу. Мы всегда были с Матвеем вместе, а уж сегодня и подавно. Если бы не он, была бы мне верная смерть. И пока выбирались из приказа, бежали по спящему городу, искали лазейку у заставы, о прощании не думалось, просто времени на эти мысли не было. А тут – накатило. Как же это?.. Выходит, нам с Матвеем больше не по пути? Когда в следующий раз увидимся – кто знает? А расставаться всё равно придётся, мне назад дороги нет.
  – Слушай, – вдруг вспомнил я. – Ведь догадаются, кто мне бежать помог! Тут большого ума не надо – мы друзья с тобой, и ты всю ночь где-то пропадал. Тебя ж поедом съедят!
  – Не съедят, – отмахнулся он. – Прикинусь дурачком – впервые, что ли? И ребята вон помогут, сам же слышал, что Тихон говорил. Ни при чём тут это... Ты, Яшка... В общем...
  А и не нужны были слова совсем! Наши ладони встретились и замерли в рукопожатии – крепком, как мужское единство.
  – Прощай, Матвей, – глухо произнёс я. – Не забуду нашей дружбы. Мать мою не забывай, навести как-нибудь. Свидимся ли с нею, с тобой, нет ли – один Бог ведает, но...
  – Свидимся, – зубы Матвея блеснули в темноте. – Конечно, свидимся, Яша. А как же иначе?.. О, чуть не забыл. Держи-ка!..
  В его руке появился кошелёк.
  – Это ещё зачем? Я и сам как-нибудь...
  – Как, любопытно?.. В дальний путь – без денег? Держи, говорю!
  Рассудительный ты мой... Обо всём успел позаботиться! Где я ещё такого друга найду?.. Эх, чего бы я ни отдал за то, чтоб вернуть те дни, когда не стояли между мной и Матюхой преграды и доносы, чтоб всё встало, как раньше, на свои места! Нет, не вернётся, не получится...
  Матвей хлопнул меня по плечу.
  – Торопись, Яшка! Удачи тебе...
  ...Я уходил в сторону слободы, а перед глазами снова и снова вставало всё то, что здесь оставлял. Матвей, мой ангел-хранитель (и кто бы мог подумать?!), мой лучший друг. Мать – вот она совсем одна осталась. Я представил матушку, как сидит она за прялкой в домотканом повойнике, шуршит в ладонях нитью, а в туго скрученной косе блестит седина. Помолись, матушка, за своего шального сына, за то, чтоб легче был его путь, за то, чтоб меньше встречалось на его дороге лихих людей...
  Как-то всё у меня сложится? Доберусь ли я до Ваганихи, не сцапают ли беглого стрельца по пути?.. Не надо о плохом, думай, Яков, лучше о хорошем. Например, о том, как ты после долгих странствий домой в Москву вернёшься, и друзей, и мать увидишь, и всё будет просто здорово...
  А впереди лежала такая длинная дорога…


  Продолжение спрашивайте в книжных магазинах вашего города...


  И жизнь впридачу - Страница 1
  И жизнь впридачу - Страница 2

Нищий болезней ищет, а к богатому они сами идут.

Пропал, как швед под Полтавой.

Всяк кулик свое болото хвалит.

(C) 2009-2012 KAPsoft inc.