ВОЛОГОДСКАЯ ЗЕМЛЯ И ЕЕ НАСЕЛЕНИЕ: ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ XII-XX ВЕКОВ

И. В. Власова

Вологодская земля является частью обширного североевропейского региона России. В силу исторических и экономических условий Европейский (Русский) Север сформировался как единая историко-культурная зона. Здесь издавна расселились русские, саамы, ненцы, карелы, вепсы и коми. В этой зоне определенное исключение составляют ненцы, выходцы из Западной Сибири, и саамы, которые несколько обособлены. Остальные народы обнаруживают много сходных черт в культурном развитии.

Самый многочисленный из народов Европейского Севера - русские. Их формирование на этой территории охватывает время с XII по XVII век. Оно проходило параллельно славянскому освоению северных пространств и отличалось большей или меньшей интенсивностью в различные периоды этнической истории края.

Этническая история Вологодской земли неотъемлема от общей истории Русского Севера. Уже на ее начальных этапах выявляются контакты населения всех районов Севера как между собой, так и с населением Прибалтики, Волго-Окского междуречья и Северного Урала. Северно-русское население, в том числе и население вологодских земель, принимало участие в историческом процессе сложения и консолидации русского народа, а также внесло свой вклад в создание общенародной культуры в ее северном варианте.

Вологодской землей условно названа территория Вологодской губернии второй половины XIX - начала XX века и с некоторыми изменениями - современной Вологодской области, иначе - Вологодского края с землями, исторически связанными с Вологдой.

Данные о начальном периоде заселения Севера славянами впервые появились в XI-XII веках в скандинавских сагах, в датской и англосаксонской хрониках о походах скандинавов на Север и взаимоотношениях их с местными жителями-биармийцами (низовье Северной Двины), а также в древнерусских летописях, повествующих о начале славянского расселения по Северу и о встрече с племенами меря, весь, пермь, печора, ямь, чудь заволоцкая, угра, которых летописи называют собирательно "чудью", "чудскими племенами". Центральные области Севера (будущие вологодские земли) занимали весь и чудь: "...а на Белом озере сидит весь"; "...И посади Светослав сына своего Глеба... и бежа за Волок (район Двины - Онеги.- И. В.) и убища чудь"(1).

Первыми славянами на Севере были новгородские словене и кривичи с верхней Волги. Проникнув из Прионежья в Беломорье, а через Онегу и Емцу в Нижнее Подвинье, новгородцы попали в Заволочье, то есть в бассейн Верхней и Средней Двины, верхней Ваги и Сухоны (будущая Вологодчина). Сюда же их привел и путь со стороны Белого озера через Вологду на Сухону, где в середине XII века они встретились с движением из междуречья Волги и Оки, из Ростово-Суздальской земли ("снизу" по отношению к Новгороду, поэтому выходцев из нее называли "низовца-ми"). Последние шли в Заволочье по средней Сухоне, мимо новгородского пункта Тотьмы, далее севернее на Вагу и Кокшеньгу и восточнее по Сухоне к Устюгу (2).

Итак, первые, с кем славяне вступили в контакт, были племена веси, занимавшей вместе с другими чудскими племенами центральные области Севера. Весь на Белом озере попала под княжение варяга Синеуса, брата Рюрика. Но уже в X-XI веках, как принято считать по установившейся историографической традиции, Белозерье и места юго-западнее его по Мологе, Суде, Колпи, Шексне становятся славянскими, чередующимися с поселениями аборигенов или вклинивающимися в них. Часть веси (белозерско-шекснинская) уже в X веке вошла в состав древнерусской народности. Весь по Суде сохраняла свою этнотерриторию дольше, и ассимиляция ее потомков продолжается до сих пор (3).

О ранних контактах с чудью в "варяжский период" истории Вологодчины (XI-XII века) есть археологические данные (могильник Корбала в низовьях Ваги и др.), а также свидетельства в местных легендах и преданиях, сохранившихся до XX века. В одном из народных стихов, бытовавших в Белозерье, где у д. Росляково, по преданиям, находилось захоронение Синеуса ("Синеусов курган"), говорится (4):

Вон Белое озеро...
Когда-то варяги оттуда пришли...
Как праотцы наши словени-народ
Изгнаши варяги и сами к себе
Почаши владети...
Понеже варяги - пришельцы те суть
И Русь наречеся земля и народ,
А преже ко беша Словени и Чудь...

С тех далеких времен сохранились и существуют поныне в Вологодской области два селения. В грамоте 1137 года новгородского князя Святослава Ольговича новгородскому митрополиту названы Тудоров погост (теперь д. Тудозерский Погост в Вытегорском районе) и Векшеньга (ныне д. Воробьеве, значившаяся как "д. Векшеньга, а Воробьево тож", в Междуреченском районе).

Начиная с XIV века летописи отражают перенесение соперничества новгородских и "низовских" феодалов на землях бывших чудских племен с крупных речных путей в глубинные районы Севера. Опорным пунктом "низовцев" становится Устюг Великий. Оттуда им удается проникнуть на Вычегду и Вымь. Безраздельным становится их господство и в Важской земле. Граница между новгородскими и ростовскими владениями на Севере к XIV веку была отодвинута с водораздела Кострома-Сухона севернее, на водораздел Сухона - Вага. С Сухоны низовцы пошли через Юг и Молому на Вятку и севернее - на Вычегду, в Печору и в Пермь. В Нижнем Подвинье и Беломорье новгородцы долго оставались сильными (5).

В эту борьбу уже в XIV веке стали вмешиваться московские князья. В 1478 году Москва положила конец соперничеству, сломив Новгород и включив его земли в состав Московского государства.

Понимание основных проблем этнической истории Русского Севера невозможно без ответов на поставленные вопросы: когда и какими путями, в силу каких причин славяне стали продвигаться на Север, с кем они встретились, каковы были характер и последствия этих контактов? До XII века, по-видимому, могло иметь место проникновение сюда только отдельных групп славян. Постепенно в Обонежье, Южном Беломорье и Нижнем Подвинье утвердились группы "новгородского происхождения". На Верхней Двине, в Белозерье, на Сухоне в XIII-XV веках укрепились "низовцы". На Ваге, Пинеге и Мезени долго оставалось местное финно-язычное население, особенно на водоразделах (до XVI-XVII веков), а Печорская и Вятско-Пермская земли заселялись русскими позднее, с конца XVI века. В ходе такого продвижения происходило не только соприкосновение народов, но и славянское "обтекание" территорий ино-этносов, смешение с ними, ассимиляция их отдельных групп.

Исторические судьбы северных народов становятся общими в XV- XVI веках, после вхождения их в состав Московского государства. Именно с этого времени начинается новый этап этнической истории русского населения северных областей. По источникам XV-XVI веков, жители севернорусских районов известны под своими областными наименованиями: двиняне - жители Двины, устюжане - жители Устюжского края, важане - жители Ваги, сухонцы - жители Сухоны и т. д. Существование в рамках единого государства привело к формированию общих черт в их материальной и духовной культуре. Но сохранилась и некоторая специфика, что было связано с различным происхождением населения отдельных районов. Двиняне, устюжане, сухонцы, кокшары, важане, южане, вычегжане, белозерцы - географические наименования групп северных русских, несколько отличающихся друг от друга в этническом отношении. Двиняне на Нижней и Средней Двине, важане на нижней Ваге близки по происхождению к новгородцам. Двиняне на Верхней Двине, кокшары, сухонцы, южане были более связаны с "низовцами". На вычегжан нижней Вычегды, живших в древности в близком соседстве с предками коми, можно предполагать влияние последних (6). Локальные различия, сложившиеся в процессе культурного развития жителей разных районов Севера, зависели не только от особенностей природных условий, специфики хозяйства районов, но и от определенных этнических традиций. Новгородцы и ростовцы, которые участвовали в формировании русского населения Севера, хотя и представляли собой земельные областные общности, относящиеся к одному этносу, тем не менее с этнической точки зрения имели смешанное происхождение, ибо жили и развивались в различных природных и хозяйственных условиях, и при расселении в Восточной Европе, в том числе и по Северу, сталкивались с различными группами финно-угорского происхождения. В результате у местных русских групп сложились и долго сохранялись специфические черты в народной культуре. Об этом свидетельствуют история и культура локальных групп русских на Севере - поморов, устьцилёмов, пустозёров. На Вологодчине к таковым с некоторой точки зрения можно отнести "кокшаров" - жителей Кокшеньги, а в целом - и жителей западной и восточной половин Вологодской земли. Вернее, в трех "вологодских зонах" ранние этнические процессы имели разный характер: в западных районах с древнейших времен шло взаимодействие славян и западнофинских групп населения; в центре произошло столкновение двух славянских потоков - новгородского и ростово-суздальского, результатом чего и явилось формирование своеобразной группы населения в Важском бассейне (кокшаров); в восточных районах края славяне пришли во взаимодействие с восточнофинскими группами.

Таким образом, в формировании русских Севера, и Вологодчины в том числе, участвовали компоненты, связанные как с двумя потоками славянского продвижения - новгородцами и ростово-суздальцами, так и с аборигенами - финно-уграми. Решающую роль в сложении историко-культурного типа у населения Севера сыграло освоение земель славянами и раннее вхождение в состав древнерусской государственности. Северное население впитало в себя традиции славянской культуры Новгородской и Ростово-Суздальской земель, впоследствии Московского государства. Но в его формировании огромную роль сыграли и предки финно-угров, населявшие Европейский Север до славян. К XVII веку севернорусское население сложилось в своеобразную этнотерриториальную общность, обладающую определенными культурно-бытовыми отличиями. Дальнейшее развитие традиционной культуры северян в XVIII-XIX веках, деформации отдельных напластований, усложнения не изменили в целом ее облика. Сформировались ее общие черты, определились локальные варианты, установились традиционные связи, процесс адаптации к северным условиям завершился. Это было время, когда на всей территории расселения русских уже шел процесс выработки общерусских (в XVIII веке - общенациональных) связей и особенностей народной культуры. Важно отметить, что ее формирование шло не на давней центральной, а на периферийной территории государства. Сходные процессы происходили и при продвижении русских в другие европейские и азиатские регионы. Таким образом, севернорусское население, особенно XIX-XX веков, не является этнотерриториальной общностью, сохранившей свои архаические особенности, восходящие к племенным различиям древнерусского периода. Эта общность сложилась относительно поздно, когда в этнокультурном развитии народа уже намечалась тенденция к постепенному снятию локальных различий.

XVII век явился важным рубежом в развитии всего Русского государства. Происходило налаживание экономических связей, обусловленных разделением производства между отдельными областями, ослабление обособленности народов. Это определило постепенное сглаживание культурных этноособенностей и у русских Севера. К XVII веку освоение основных северных районов закончилось, прекратился массовый приток населения извне и начался отлив севернорусского населения в необжитые районы государства. В конце XVI-XVII веке выходцы с Русского Севера заселяли районы Вятки, Перми и начинали проникать за Урал в Сибирь.

Итак, в итоге расселения славян в северных районах с XII по XVII век сложилась современная этническая карта Севера. На основной его территории сформировалась русская народность, вернее, одна из составных ее частей - севернорусская группа, а на окраинах - ее соседи - народности финно-угорского происхождения. Поскольку освоение и заселение Севера происходило в форме массовой народной колонизации, заложившей уже на начальных этапах мирные отношения с финно-угорским населением, здесь никогда не случалось межэтнических распрей. Такой феномен - мирное сосуществование народов - характерен и для настоящего времени.

После прекращения массового притока населения на Север к XVIII веку здешние миграции ограничивались перемещениями внутри северных уездов и губерний. Немногочисленные переселения из соседних с Севером мест, где к этому времени также сложилось русское население, не меняли его этнического состава и не вели к возникновению новых этнических связей. Миграции отсюда окончательно "затухают" к XIX веку, уход населения незначителен (7), а к концу XIX - началу XX века состав населения центральных районов Севера становится довольно однородным. Поданным 1897 года, русские в Вологодской губернии составляли 91,23 процента населения, из остальных народов: коми-зыряне - 8,57 процента (на северо-востоке губернии), финны и карелы - 1,39 процента в Вытегорском уезде, входившем тогда в Олонецкую губернию, 0,65 процента - в Белозерском уезде, бывшем в составе Новгородской губернии. Несмотря на наличие финских народов, русские в западных уездах (Белозерском, Кирилловском, Устюженском, Череповецком) составляли более 99 процентов населения. В первой четверти XX века они преобладали по численности во всех районах бывших вологодских земель (более 99 процентов), на западе среди них жили вепсы (1,5 процента - в Череповецком районе), карелы (0,3 процента - там же), на востоке - коми-зыряне (0,1 процента - в Устюжском районе) (8).

За период с 1917 по 1980-е годы этносостав населения центральных районов Севера мало менялся, хотя перепись 1989 года, наиболее полно отразившая демографическое состояние населения за несколько последних десятилетий, выявила в Вологодской области представителей 51 народа. Такой итог был результатом и миграций, совершавшихся с послевоенных лет, и расширения брачных связей населения. Другим демографическим итогом этого периода явился сильный отток населения из деревень в города, переселение людей по вербовкам на разные работы и в целом сокращение численности населения во всех районах Русского Севера. Немалую "лепту" в обезлюденье Севера внесли государственные проекты и стройки (например, создание Рыбинского моря, ликвидация неперспективных деревень, проект переброски стока северных рек и т. п.). Но, несмотря на последствия этих мероприятий, русские оставались основным народом Севера (в Вологодской области они составляли 96,47 процента населения) (9).

В настоящее время еще более "набирает силу" сокращение доли русских по всей стране, включая и Русский Север. Здесь, как во всем Нечерноземье, за годы советской власти шла деградация сельского хозяйства, пустели деревни и села - "эти вековые отчины", гибли сельскохозяйственные угодья; остановить этот процесс пока не удается и нынешними реформами.

* * *

Несмотря на однородность населения Русского Севера в этническом отношении, к XIX веку становится возможным выделить и отдельные различия в нем, обусловленные разной этнической историей.

Данные диалектологии, ономастики, археологии, антропологии и др. подтверждают синтез этнокомпонентов в населении Севера, и вологодского в том числе, и позволяют выделить отдельные ареалы с местной спецификой, такие, как запад, центр и восток, где этническая история населения шла по-разному и по-особому складывался этнический состав жителей. О различиях населения Вологодского края в этих ареалах свидетельствуют данные, прежде всего историко-краеведческого характера, зафиксированные местными исследователями Севера. В них обращалось внимание на суждения самого народа об особенностях физического облика людей, о своеобразии характера и психического склада, образа жизни, о нравах и обычаях, присущих жителям целых уездов, волостей, отдельных селений. Эти различия и определяются особенностями этнической истории населения западных, восточных и центральных районов Вологодчины. Подтверждение находим во многих материалах (10). По описаниям исследователей конца XIX - начала XX века, население Череповецкого края было уже "сплошь русским", "но следы чуди в его типах, обычаях, речи" оставались заметными. Лишь у раскольников сохранился "чисто великорусский тип", а у остального населения от русских были разве что их "средний рост и долготерпение". Так как "нравы и обычаи народа зависят от климата и природы", то жители, например, здешних болот "унылы и вялы". В другом западном районе, в Устюжне Железнопольской, занятие железоделательным промыслом наложило отпечаток на характер жителей: "Усложна Железная, а люди в ней каменные".

"Неприветливым и угрюмым" находил народ некоторых волостей между Кирилловским и Кадниковским уездами (Огибалово, Чужга, Чарозеро, Дягилевы Горы - имение Голицыных) исследователь Севера А. А. Шустиков. По его наблюдению, в облике местных русских "чувствуется примесь карельской крови". У населения этих мест действительно был сильный "финский" компонент, а в глазах местных историков и краеведов потомки древней чуди заметно "уступали" славянам в культурном и физическом развитии. В соседнем Каргополье из-за смешения народов не было "чисто славянского типа", но тем не менее "каргополы" по физическим свойствам отличаются от карел: они "выше среднего роста, крепкого сложения, склонны к дородству, полноте, добродушны, простоваты, они русые и рыжие, светлоглазые". Это "в общем русский тип", а в народе каргопольца определяли так: "Красна рожа, рвана одежа, рот пол - верно, каргопол". В зависимости же от степени этносме-шений в Каргополье и до сих пор различаются жители Лекшмозерья, Кенозера, Пачеозера. Но все они по историческому прошлому и экономическому развитию тяготеют к северным и восточным соседям (вологжанам и архангельцам), а не к олонецким карелам.

Финские черты в облике жителей всех западных уездов Вологодского края со временем сгладились, а к славянским прибавились угловатость и скуластость, но у обоих народов здесь в основном светлые глаза и волосы. Там же, где преобладал "славянский компонент" (восток Вытегорского уезда), у жителей отмечался "рост выше среднего, волосы русые и темные, глаза светло-серые и карие; они добры, просты, радушны". Таковыми были русские на западе вологодских земель.

Но чем ближе к центральным районам Вологодской губернии, тем больше свидетельств "о здоровых и крепких русских" (11), каковыми, например, были жители Вологодского уезда или обитатели Рабанги (21 деревни между Вологодским и Кадниковским уездами) на Сухоне. Славянские черты в характерах возобладали и у жителей Устья Кубенского (Кадниковский уезд): "они предприимчивы, как прежние новгородцы", богаты, "живут на городской манер", "любят разные нововведения", у них нет праздности. В целом кадниковский народ "религиозен, честен, трудолюбив, весел, склонен к шуткам". В его "обычаях много хорошего, гуманного, разумного". По физическому облику кадниковцы среднего роста, иногда высокие, телосложения, крепкого и стройного, смуглые, русоволосые.

У народа в соседних тотемских деревнях, по наблюдениям исследователей края, "отклонений от общего русского типа нет". "Они темнорусые, у них нет скул, нос умеренный, даже красивый". В Шуйской волости при тесной жизни этносов с древних времен произошло "их слияние в один народ", а преобладание культуры пришельцев было настолько велико, что коренные жители "утратили свое обличье, растворившись в пришельцах", правда, в их "наружности есть черты, которые говорят о их нерусском происхождении" (раскосые глаза, рост ниже среднего, редкая и жесткая растительность на лице, скулы). Они "рознятся с соседями" (Грязовец, Солигалич): "это видно в говоре, в способе ведения хозяйства, в их жилище". "Причиной благополучия шуйских крестьян было их происхождение от предприимчивых новгородцев, а затем - их жизнь в Ростовском митрополье (см. ниже)"; с 1676 года они стали монастырскими крестьянами, условия жизни которых были лучше, чем у помещичьих грязовецких крестьян. Точно так же в Бережнослободской волости Тотемского уезда крестьяне, "хотя грубы и дики", но не знали крепостничества, поэтому у них - "простота воли". В целом же тотемский народ "нрава миролюбивого, тихого, немстительного".

Нечто "финское" по "племени и характеру", наряду с преобладанием русского, оставалось у жителей и других центральных районов Вологодского края (в Лежской волости Грязовецкого уезда или на Кокшеньге Тотемского уезда, где люди отличались "особой суровостью характера"). Большое своеобразие отмечалось у "кокшаров"-жителей Кокшеньги (12), предки которых испытали влияние не только древней чуди и мери (XII- XV века), но и двух потоков славян - новгородцев и ростовцев. Этот народ жил в волостях по Кокшеньге, в местности между Илезой и Кор-тюгом, в соседних волостях по Уфтюге (9 волостей), и к концу XIX - началу XX века здесь было 40 тысяч жителей. Кокшеньгские волости заселялись выходцами из Новгорода. По наружности кокшары не отличаются от соседей, но "в их нравах и обычаях отличия сильные. Они здоровые, крепкого телосложения, сильные, ловкие, проворные, особого душевного склада". И в то же время их тип "похож на зырян". "Живут кокшары особняком, у них иные обычаи, нежели у соседей; к ним не проникает ничего чужого, от них же заимствуется многое" (обособленность - это свойство отдельных этнографических групп в каком-либо народе). "Чувствуется, что это потомки Новгорода (со времен Марфы Посадницы)". Все они называют себя "кокшары" - от "Кокшеньга" (иногда "Кокшельга"). Древняя "чудь", "чудин", по их мнению, - "невзрачный человек, обросший волосами, с белыми глазами, дикий", то есть это не их самоназвание, а тех, кто долго сохранял "чудские черты" облика и характера. "Они ни праздника, ни воскресенья не знают, все на работе либо в лесу, в церкви не бывают и молитвы не знают, тем более ни книг не читают, грамоте не знают". При всем этом у кокшар было больше черт новгородских и в характере, и в облике, чем древнечудских. В общем, кокшар, по местным преданиям, - это "бунтовщик, разбойник, головорез, но в сущности это трудолюбивые, энергичные, предприимчивые и сметливые люди". "Они красивы, смуглы, черноволосы, черноглазы".

Близкие соседи кокшаров по Вели и Кулою имеют с ними сходство во внешнем облике. "Это новгородцы, но как бы оцыганенные", - считали местные краеведы, поскольку часть жителей этих волостей "чудского происхождения". Такими же чертами обладали и обитатели верхней Ваги - "ваганы": "толстобрюхий ваган роста среднего, телосложения крепкого и стройного; но господствующий цвет волос и глаз - беловатый" (от "чуди белоглазой"). "Обличье их овальное. Они смелы. К физическому труду привычны, проворны, любят петь". По верхнему Кулою жили такие же люди, и "по преданию, они вышли из карел и финнов".

Третью своеобразную группу вологодского населения составляет народ восточных Сольвычегодского, Великоустюжского и частично соседних с ними Яренского и Устьсысольского уездов (13). Здесь с ранних периодов истории в тесном соприкосновении жили предки русских и коми, поэтому население обладало чертами обоих народов. Так, если в Кичменгском Городке (один из крупных сельских центров Велико-устюжского уезда) "народ богобоязлив, трудолюбив, честен, чистоплотен, хорошо одет, живет богато и опрятно", то южнее, в Никольском уезде (южная часть бывшего Устюжского края) по границе с Вятской землей "жители похожи на вятчан, ленивы, вороваты; их язык неправильный, нечистый". Как жители Кич.-Городецкой округи, так и жители Халезских Городков Байдаровской волости Никольского уезда "считают себя потомками новгородцев". Тем не менее черты финского характера у крестьян, как замечали местные исследователи в конце XIX - начале XX века, проявлялись явственно: "они больше любят охотиться, нежели работать на пашне, и очень привязаны к старине". А в характере и облике русских Сольвычегодска очень многое улавливается от новгородцев. Новгородскими по происхождению там считали себя жители строгановского селения Чернигова близ Сольвычегодска.

Соседние с ними устюжане, по обследованию медиков прошлого века, "вследствие отхода были умственно развиты". Здесь также не было крепостничества, поэтому у людей существовало "чувство собственного достоинства". Это население, "крепкое физически, нравственно и умственно, носит в себе зародыш нормальной здоровой (разумной) жизни".

С зырянами, проживавшими на востоке Вологодской губернии, у русских много сходства во всем, основные же различия - в языке. Зырянские этнонимы "комиморт", "зырэдем" перешли в русский язык в форме "коми" или "зыряне" и обозначили их название.

Сравнивая русских и зырян в вологодских уездах, исследователи заключали: вологодские крестьяне - и русские, и коми - "отличались крепким телосложением, имели рост более средний, лица редко правильные". Исторические судьбы и жизнь этих народов, единые еще с XVI века, закрепили их сходство и не внесли резких различий не только во внешность, но и во все стороны жизни. Отдельными чертами облика они, конечно, различались. Русские были "открыты и откровенны, размашисты даже в своих пороках; зыряне - недоверчивы, скрытны; первые - рассудительны, смышлены, любят новинку, уважают промышленность, деятельны; вторые - необщительны, слепо привязаны к родине и старине, честны в отношении к своему брату, но не таковы с теми, кого не знают, и враги всего чужого. В умственном образовании - преимущество у русских". Но у них, как отмечал Ф. Бунаков, есть большой порок - пьянство, который он относил к русскому народу в целом, что не соответствовало действительности. Его поразили "пивные праздники" в юго-западных вологодских уездах, но это общий для многих русских обычай, никоим образом не говорящий о пьянстве, а пивоварением славились многие русские деревни. Несмотря на пороки отдельных людей, "северные умельцы" во все времена сохраняли "свое мудрое терпение", высокую нравственность и стойкость, приверженность памяти и опыту своих предков. Формирование облика деятельного и энергичного северянина, его "исторического типажа" началось еще в XI-XII веках, когда предприимчивый промысловик и земледелец начал осваивать Север, а затем с XVI века стал первопроходцем Урала и Сибири.

* * *

Итак, население вологодских уездов, как и всего Севера, было разным по этносоставу. Самый многочисленный из здешних народов - русские. Составляя единую севернорусскую общность, они образовывали ряд локальных групп. Их локализация была обусловлена такими разно-порядковыми признаками, как территориальный, сословный, этнический и, наконец, конфессиональный. В целом русские Севера - это крупная этнографическая группа, в составе которой есть мелкие образования, отличающиеся самоназваниями, своеобразием хозяйственной деятельности и форм культуры (14). В XIV-XVI веках на Севере, как уже отмечалось, существовали территориальные группы русских, именовавшиеся по местам их расселения (онежане, белозеры, двиняне и т. п.). В их состав вошли новгородцы, "низовское" население Древней Руси и другие этноэлементы. На формирование этих групп влияли как зональное их размещение, так и этнические компоненты в их составе.

К XIV-XVI векам относится и существование в северодвинских землях "Ростовщины" (ростовских владений), клином врезавшейся в новгородское Заволочье. Население "Ростовщины" по происхождению было связано с "низовцами" и жило в Белозерье, на северо-восточном берегу Кубенского озера ("Заозерье"), в северо-восточной части уделов ярославских князей (Бохтюжская волость Кадниковского и Авнежская - Грязовецкого уездов), в левобережье Северной Двины с притоками Кокшеньгой, Велью, Вагой. "Ростовщина" на Сухоне заняла будущую Шуйскую волость Тотемского уезда - "Ростовское митрополье", и за здешними жителями закрепилось название "митрополы" (существовало в значении этнонима). Позднее они стали экономическими крестьянами. Таким образом, население "Ростовщины" можно считать локальной этнотерриториальной общностью и частично сословным образованием.

На Севере были и более крупные территориальные группы русских. К ним относятся известные "поморы" - потомки новгородцев, частично "низовцев", отличавшиеся от других северных русских хозяйственным бытом, но близкие к ним по народной культуре. В их среде сформировались две более мелкие группы - "усть-цилёмы" и "пустозёры" на Печоре. По происхождению - это потомки новгородцев с некоторой примесью местных финно-угров, но по быту и те, и другие близки к новгородцам.

К этнотерриториальным образованиям можно отнести еще небольшую группу русских, живших в соседстве с вологжанами (население по реке Сить в Моложском уезде Ярославской губернии), известную самоназванием "сицкари". По формированию они связаны с ростово-суздальским продвижением на Север, но в них влились и другие "этноэлементы". В удельное время их земли были славянскими (князей Сицких), в Смутное время сюда попала часть карел из-за Свейского рубежа, а в XVI- XVII веках переселилась часть русских из Центра (московские ткачи-"хамовники"), позднее, в XIX веке, - снова карелы из Тверской и Новгородской губерний. Из своего центра сицкари попали на Шексну и Мологу (в пределах Вологодской губернии), но тогда их обособленность уже была нарушена. Население же и Шексны, и Мологи приобрело от них "дзеканье" (западный элемент), "аканье", "цоканье" в говоре.

В северных уездах существовали и иные небольшие группы русских, формирование которых не определялось участием этносов и характером этноконтактов. В языковом отношении на юго-западе Севера выделялась группа "ягутков" ("ягунов"). "Яго" вместо "его" и "каго" вместо "кого" ("кагоканье") - черты бурлацкого говора, проникшего в Череповецкий, Белозерский и Кирилловский уезды. Это группа населения профессионального происхождения, связанная с бурлаками Волги и получившая свое название от прозвища.

Самым большим своеобразием в пределах рассматриваемых уездов отличались упомянутые "кокшары". Они составили специфическую этнографическую группу, вобрав в себя черты составляющих их этнокомпонентов. Их антропологический тип "проник" из Ростова - это так называемый "верхневолжский" тип, распространенный у русских верхней Волги. От Новгорода они взяли "бойкий характер" и многие формы народной культуры (например, "гнездовое" расположение деревень в поселенческой культуре и др.), из диалектов - "вологодско-вятский", распространившийся от Белозерья по средней Двине к Вятке, но топонимия, как и все названия Севера, - финно-угорская, а самоназвание "кокша", "кокшары" - от марийского "лысый", "сухой"; их земля входила в "Ростовщину", а затем здесь развилось дворцовое землевладение. Своим бытом, нравами и обычаями они значительно отличались от остальных вологжан и не воспринимали ничего "чужеродного".

Таковыми стали русские на Севере в конце XIX - начале XX века. В XX веке, особенно в его первой половине, состав населения северных районов мало изменился. В юго-восточной части вологодских земель, где сохранились неосвоенные пространства, состав населения несколько изменился в связи с приселением в столыпинское время эстонцев, латышей, литовцев и белорусов (всего более 7 тысяч человек), которые здесь жили компактно, не подселяясь в русские деревни. Проводимые после революции переписи населения 1920 и 1926 годов фиксировали наличие представителей этих народов в вологодских районах (15). Правда, самые многочисленные из них, эстонцы, по данным 1926 года, составили в населении Никольского уезда только 0,61 процента. В западных уездах по-прежнему немногочисленными оставались карелы (0,3 процента - в Череповецком уезде) и вепсы (1,7 процента - там же), а в восточных районах (Шонга - в Устюжском, Пермас - в Никольском) - коми-зыряне (0,1 процента).

В последующие десятилетия происходило подселение на Вологодчину ссыльных из разных регионов страны (1930-е годы); убыль общей численности населения в военные 40-е годы; оседание некоторой части мигрантов из областей и республик СССР в 1950-1980-е годы. Но по-прежнему область осталась русской по составу населения. Немногочисленные финно-угры, веками проживавшие в этих пределах рядом с русскими, слились с ними, и произошла нивелировка всех сторон жизни этих народов. Так, коми-зыряне в восточных русских районах стали считать себя русскими, у них появились русские фамилии, а в речи - звуки "ф" и "х", отсутствующие в языке коми. Аналогичные процессы в этноразвитии произошли у вепсов и карел. Вепсы стали полностью двуязычными, а еще в 1920-30-е годы русским пользовались только мужчины (вепсский язык уже с 1960-х годов применялся как разговорный). Младшее поколение вепсов целиком перешло на русский язык. Как у всей молодежи, их русский приобрел книжные обороты, тогда как язык старших поколений сохранил старые слова, много пословиц, поговорок, сравнений. Общим у этих народов стал не только язык, но и образ жизни, и важнейшие ценностные ориентации.

Единство развития и мирное существование народов на территории Севера, длившееся восемь веков, продолжается и теперь. Вот как сам народ говорит о своем мирном житье (Вологодское Присухонье - Брусенец):

Чтобы, как все-ти страны, да жили бы в одно сердце!
С людям жить, так язык надо находить (16).

Кроме особенностей этнического характера, у севернорусского населения сложились и некоторые вероисповедальные отличия. Уже на ранних этапах истории народов Севера происходило распространение среди них христианства (17). То, что процесс христианизации начался здесь еще в древнерусский период, зафиксировали археологические памятники в районе Белозерья - Лачеозера, где в погребениях того времени были найдены православные кресты и образки. В более поздних погребениях такие вещи исчезли, но появились предметы, относящиеся к "жертвенному комплексу" (дарам умершим). Эти находки свидетельствуют о культурном взаимовлиянии местных этносов. Анализ погребального культа (курганный и бескурганный обряды) Восточного Прионежья и Белозерья показывает "синтез черт народов", их быстрое смешение при совместном проживании и процесс постепенной ассимиляции при чересполосном расселении.

Исторические источники вплоть до XVII века говорят о постепенном характере христианизации жителей северных районов в период XII- XIV веков, а местами даже и в XVI веке. Церковный раскол привел к изменению состава населения по вероисповедальному признаку. Здесь проходил путь старообрядцев, укрывавшихся от преследований властей, к Белому морю, к Соловецкому монастырю. Беглецы наводнили олонецкие, каргопольские, западные вологодские земли. Их кельи и скиты появились в глухих, почти непроходимых местах около маленьких речек и озер, где они, поселяясь, занимались рыболовством, сеяли хлеб. У них были свои настоятели. Наиболее известный из них Даниил Викулин (ученик Аввакума) дал начало целому направлению северного раскола - "даниловскому согласию", связи которого простирались по всему Северу, в Поволжье, на Урал и в Сибирь. Это были беспоповцы поморского толка - раскольники, не признающие священства и позднее распавшиеся на ряд толков и согласий, получивших названия от имен расколоучителей. Самым крайним среди этих толков было скитское направление ("странническое", "бегунское"), отличавшееся особым недоверием к остальным православным (18).

В XVII веке оформились северные епархии (Устюжская, Вологодская, Холмогорская), объединяющие и "дозирающие" верующих православного вероисповедания. В XVIII веке границы епархий слились с административными, и в целом церковное деление на Русском Севере совпало с указанными выше историко-культурными ареалами.

В XVIII - второй половине XIX века население Вологодской губернии было преимущественно православным (19). Источники того времени не обходят вниманием и раскольников. В отличие от "мирян", "мирских", у них, по сообщениям наблюдателей, развилась особая суровость и ненабожность, но последняя из-за отсутствия церквей у беспоповцев была чисто внешней. Староверы обособляли себя от "мирских" ("табачников") и считали их живущими во грехе. В одной из народных песен Кокшеньги говорилось (20):

Там соседи - табачники,
Соседки собачливы,
Встретятся, не поклонятся,
Встретятся, разругаются...
Вторая-то треть деревни
Табаком забавляется...

Наряду с православием бытовали остатки языческих верований. Они были сильны в местах, где рядом жили русские и финно-угорские народы. В Вытегорском уезде христианство, по наблюдениям местных исследователей, "менее влияло на сознание, чем некоторые языческие верования". Это видно, например, по распространенному в деревнях уезда своеобразному пастушескому обряду. Некоторые языческие верования сохранялись и у кокшаров (21):

Во бору-то родилися
Да деревам-то молимся...

Такая религиозная ситуация наблюдалась в северных уездах вплоть до 1917 года. После революции православной вере на Севере, как и повсеместно в стране, был нанесен урон: разрушались храмы и монастыри (последних в Вологодской губернии еще в 1912 году было 21), физически уничтожались и ссылались церковнослужители и верующие. В период 1920-1930-х годов здесь оживилась деятельность протестантских сект, появились новые течения, вызванные церковными расколами, например, "ерофеевщина" в Никольском районе. В канун "года великого перелома" в деревни Вожегодского района наведывались беглые священники, которые скрывались у жителей и исполняли требы на дому. Население еще отмечало свои православные праздники, особенно престольные и общецерковные (Рождество, Пасху, Троицу), или бытовые - "метеорологические" (по случаю удачной погоды, а следовательно, хорошего урожая), еще знало своих местных святых (их здесь было до 1000), но после 30-х годов "победил" атеизм. Конечно, в народной среде сохранялась память о православной вере, вере своих предков и в последующие десятилетия (1940-1980 годы), а в конце 1980-х - 1990-е годы началось религиозное оживление. Сейчас церкви возвращаются утраченные храмы и монастыри. В народе наблюдается стремление к духовно-православному возрождению.

Подводя итог рассмотрению характера и особенностей населения Вологодского края в связи с его этнической историей, можно отметить, что здесь оформились три ареала: западный, центральный и восточный. Такое деление совпало с этнографическими, антропологическими, диалектными зонами на этой территории. Их формированию способствовало некоторое природно-климатическое разнообразие, определенное социально-экономическое развитие отдельных районов, различия в этнических процессах. Общим в их истории и судьбе был мирный народный характер заселения Севера в ранние времена, приведший в последующие периоды к таким же мирным отношениям народов, живущих на Русском Севере. Особое значение приобрело то обстоятельство, что по этой земле в период ее интенсивного освоения прошла граница между двумя формами социально-экономических отношений - классическим поместно-вотчинным землевладением с крепостничеством и государственным феодализмом с относительной свободой "государевых" крестьян. Наряду с различиями в этнической истории, развитие народов в рамках разных социальных систем привело к локальному разнообразию в жизни и культуре населения Русского Севера.