ВОЛОГОДСКАЯ ЗЕМЛЯ И ЕЕ НАСЕЛЕНИЕ: ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ XII-XX ВЕКОВ
И. В. Власова
Вологодская земля является частью обширного
североевропейского региона России. В силу исторических и экономических условий
Европейский (Русский) Север сформировался как единая историко-культурная зона.
Здесь издавна расселились русские, саамы, ненцы, карелы, вепсы и коми. В этой
зоне определенное исключение составляют ненцы, выходцы из Западной Сибири, и
саамы, которые несколько обособлены. Остальные народы обнаруживают много
сходных черт в культурном развитии.
Самый
многочисленный из народов Европейского Севера - русские. Их формирование на
этой территории охватывает время с XII по XVII век. Оно проходило параллельно
славянскому освоению северных пространств и отличалось большей или меньшей
интенсивностью в различные периоды этнической истории края.
Этническая
история Вологодской земли неотъемлема от общей истории Русского Севера. Уже на
ее начальных этапах выявляются контакты населения всех районов Севера как между
собой, так и с населением Прибалтики, Волго-Окского междуречья и Северного
Урала. Северно-русское население, в том числе и население вологодских земель,
принимало участие в историческом процессе сложения и консолидации русского
народа, а также внесло свой вклад в создание общенародной культуры в ее
северном варианте.
Вологодской
землей условно названа территория Вологодской губернии второй половины XIX -
начала XX века и с некоторыми изменениями - современной Вологодской области,
иначе - Вологодского края с землями, исторически связанными с Вологдой.
Данные о
начальном периоде заселения Севера славянами впервые появились в XI-XII веках в
скандинавских сагах, в датской и англосаксонской хрониках о походах скандинавов
на Север и взаимоотношениях их с местными жителями-биармийцами (низовье
Северной Двины), а также в древнерусских летописях, повествующих о начале
славянского расселения по Северу и о встрече с племенами меря, весь, пермь,
печора, ямь, чудь заволоцкая, угра, которых летописи называют собирательно
"чудью", "чудскими племенами". Центральные области Севера
(будущие вологодские земли) занимали весь и чудь: "...а на Белом озере
сидит весь"; "...И посади Светослав сына своего Глеба... и бежа за
Волок (район Двины - Онеги.- И. В.) и убища чудь"(1).
Первыми
славянами на Севере были новгородские словене и кривичи с верхней Волги.
Проникнув из Прионежья в Беломорье, а через Онегу и Емцу в Нижнее Подвинье,
новгородцы попали в Заволочье, то есть в бассейн Верхней и Средней Двины,
верхней Ваги и Сухоны (будущая Вологодчина). Сюда же их привел и путь со
стороны Белого озера через Вологду на Сухону, где в середине XII века они
встретились с движением из междуречья Волги и Оки, из Ростово-Суздальской земли
("снизу" по отношению к Новгороду, поэтому выходцев из нее называли
"низовца-ми"). Последние шли в Заволочье по средней Сухоне, мимо
новгородского пункта Тотьмы, далее севернее на Вагу и Кокшеньгу и восточнее по
Сухоне к Устюгу (2).
Итак, первые, с
кем славяне вступили в контакт, были племена веси, занимавшей вместе с другими
чудскими племенами центральные области Севера. Весь на Белом озере попала под
княжение варяга Синеуса, брата Рюрика. Но уже в X-XI веках, как принято считать
по установившейся историографической традиции, Белозерье и места юго-западнее
его по Мологе, Суде, Колпи, Шексне становятся славянскими, чередующимися с
поселениями аборигенов или вклинивающимися в них. Часть веси
(белозерско-шекснинская) уже в X веке вошла в состав древнерусской народности.
Весь по Суде сохраняла свою этнотерриторию дольше, и ассимиляция ее потомков
продолжается до сих пор (3).
О ранних
контактах с чудью в "варяжский период" истории Вологодчины (XI-XII
века) есть археологические данные (могильник Корбала в низовьях Ваги и др.), а
также свидетельства в местных легендах и преданиях, сохранившихся до XX века. В
одном из народных стихов, бытовавших в Белозерье, где у д. Росляково, по
преданиям, находилось захоронение Синеуса ("Синеусов курган"), говорится
(4):
Вон Белое
озеро...
Когда-то варяги
оттуда пришли...
Как праотцы наши
словени-народ
Изгнаши варяги и
сами к себе
Почаши
владети...
Понеже варяги -
пришельцы те суть
И Русь наречеся
земля и народ,
А преже ко беша
Словени и Чудь...
С тех далеких
времен сохранились и существуют поныне в Вологодской области два селения. В
грамоте 1137 года новгородского князя Святослава Ольговича новгородскому
митрополиту названы Тудоров погост (теперь д. Тудозерский Погост в Вытегорском
районе) и Векшеньга (ныне д. Воробьеве, значившаяся как "д. Векшеньга, а
Воробьево тож", в Междуреченском районе).
Начиная с XIV
века летописи отражают перенесение соперничества новгородских и
"низовских" феодалов на землях бывших чудских племен с крупных речных
путей в глубинные районы Севера. Опорным пунктом "низовцев"
становится Устюг Великий. Оттуда им удается проникнуть на Вычегду и Вымь.
Безраздельным становится их господство и в Важской земле. Граница между новгородскими
и ростовскими владениями на Севере к XIV веку была отодвинута с водораздела
Кострома-Сухона севернее, на водораздел Сухона - Вага. С Сухоны низовцы пошли
через Юг и Молому на Вятку и севернее - на Вычегду, в Печору и в Пермь. В
Нижнем Подвинье и Беломорье новгородцы долго оставались сильными (5).
В эту борьбу уже
в XIV веке стали вмешиваться московские князья. В 1478 году Москва положила
конец соперничеству, сломив Новгород и включив его земли в состав Московского
государства.
Понимание основных
проблем этнической истории Русского Севера невозможно без ответов на
поставленные вопросы: когда и какими путями, в силу каких причин славяне стали
продвигаться на Север, с кем они встретились, каковы были характер и
последствия этих контактов? До XII века, по-видимому, могло иметь место
проникновение сюда только отдельных групп славян. Постепенно в Обонежье, Южном
Беломорье и Нижнем Подвинье утвердились группы "новгородского
происхождения". На Верхней Двине, в Белозерье, на Сухоне в XIII-XV веках
укрепились "низовцы". На Ваге, Пинеге и Мезени долго оставалось
местное финно-язычное население, особенно на водоразделах (до XVI-XVII веков),
а Печорская и Вятско-Пермская земли заселялись русскими позднее, с конца XVI
века. В ходе такого продвижения происходило не только соприкосновение народов,
но и славянское "обтекание" территорий ино-этносов, смешение с ними,
ассимиляция их отдельных групп.
Исторические
судьбы северных народов становятся общими в XV- XVI веках, после вхождения их в
состав Московского государства. Именно с этого времени начинается новый этап
этнической истории русского населения северных областей. По источникам XV-XVI
веков, жители севернорусских районов известны под своими областными
наименованиями: двиняне - жители Двины, устюжане - жители Устюжского края,
важане - жители Ваги, сухонцы - жители Сухоны и т. д. Существование в рамках
единого государства привело к формированию общих черт в их материальной и
духовной культуре. Но сохранилась и некоторая специфика, что было связано с различным
происхождением населения отдельных районов. Двиняне, устюжане, сухонцы,
кокшары, важане, южане, вычегжане, белозерцы - географические наименования
групп северных русских, несколько отличающихся друг от друга в этническом
отношении. Двиняне на Нижней и Средней Двине, важане на нижней Ваге близки по
происхождению к новгородцам. Двиняне на Верхней Двине, кокшары, сухонцы, южане
были более связаны с "низовцами". На вычегжан нижней Вычегды, живших
в древности в близком соседстве с предками коми, можно предполагать влияние
последних (6). Локальные различия, сложившиеся в процессе культурного развития
жителей разных районов Севера, зависели не только от особенностей природных
условий, специфики хозяйства районов, но и от определенных этнических традиций.
Новгородцы и ростовцы, которые участвовали в формировании русского населения
Севера, хотя и представляли собой земельные областные общности, относящиеся к
одному этносу, тем не менее с этнической точки зрения имели смешанное
происхождение, ибо жили и развивались в различных природных и хозяйственных
условиях, и при расселении в Восточной Европе, в том числе и по Северу,
сталкивались с различными группами финно-угорского происхождения. В результате
у местных русских групп сложились и долго сохранялись специфические черты в
народной культуре. Об этом свидетельствуют история и культура локальных групп
русских на Севере - поморов, устьцилёмов, пустозёров. На Вологодчине к таковым
с некоторой точки зрения можно отнести "кокшаров" - жителей
Кокшеньги, а в целом - и жителей западной и восточной половин Вологодской
земли. Вернее, в трех "вологодских зонах" ранние этнические процессы
имели разный характер: в западных районах с древнейших времен шло
взаимодействие славян и западнофинских групп населения; в центре произошло столкновение
двух славянских потоков - новгородского и ростово-суздальского, результатом
чего и явилось формирование своеобразной группы населения в Важском бассейне
(кокшаров); в восточных районах края славяне пришли во взаимодействие с
восточнофинскими группами.
Таким образом, в
формировании русских Севера, и Вологодчины в том числе, участвовали компоненты,
связанные как с двумя потоками славянского продвижения - новгородцами и
ростово-суздальцами, так и с аборигенами - финно-уграми. Решающую роль в
сложении историко-культурного типа у населения Севера сыграло освоение земель
славянами и раннее вхождение в состав древнерусской государственности. Северное
население впитало в себя традиции славянской культуры Новгородской и
Ростово-Суздальской земель, впоследствии Московского государства. Но в его
формировании огромную роль сыграли и предки финно-угров, населявшие Европейский
Север до славян. К XVII веку севернорусское население сложилось в своеобразную
этнотерриториальную общность, обладающую определенными культурно-бытовыми
отличиями. Дальнейшее развитие традиционной культуры северян в XVIII-XIX веках,
деформации отдельных напластований, усложнения не изменили в целом ее облика.
Сформировались ее общие черты, определились локальные варианты, установились
традиционные связи, процесс адаптации к северным условиям завершился. Это было
время, когда на всей территории расселения русских уже шел процесс выработки
общерусских (в XVIII веке - общенациональных) связей и особенностей народной
культуры. Важно отметить, что ее формирование шло не на давней центральной, а
на периферийной территории государства. Сходные процессы происходили и при
продвижении русских в другие европейские и азиатские регионы. Таким образом,
севернорусское население, особенно XIX-XX веков, не является
этнотерриториальной общностью, сохранившей свои архаические особенности,
восходящие к племенным различиям древнерусского периода. Эта общность сложилась
относительно поздно, когда в этнокультурном развитии народа уже намечалась
тенденция к постепенному снятию локальных различий.
XVII век явился
важным рубежом в развитии всего Русского государства. Происходило налаживание
экономических связей, обусловленных разделением производства между отдельными
областями, ослабление обособленности народов. Это определило постепенное
сглаживание культурных этноособенностей и у русских Севера. К XVII веку
освоение основных северных районов закончилось, прекратился массовый приток
населения извне и начался отлив севернорусского населения в необжитые районы
государства. В конце XVI-XVII веке выходцы с Русского Севера заселяли районы
Вятки, Перми и начинали проникать за Урал в Сибирь.
Итак, в итоге
расселения славян в северных районах с XII по XVII век сложилась современная
этническая карта Севера. На основной его территории сформировалась русская
народность, вернее, одна из составных ее частей - севернорусская группа, а на
окраинах - ее соседи - народности финно-угорского происхождения. Поскольку
освоение и заселение Севера происходило в форме массовой народной колонизации,
заложившей уже на начальных этапах мирные отношения с финно-угорским
населением, здесь никогда не случалось межэтнических распрей. Такой феномен -
мирное сосуществование народов - характерен и для настоящего времени.
После
прекращения массового притока населения на Север к XVIII веку здешние миграции
ограничивались перемещениями внутри северных уездов и губерний.
Немногочисленные переселения из соседних с Севером мест, где к этому времени
также сложилось русское население, не меняли его этнического состава и не вели
к возникновению новых этнических связей. Миграции отсюда окончательно
"затухают" к XIX веку, уход населения незначителен (7), а к концу XIX
- началу XX века состав населения центральных районов Севера становится довольно
однородным. Поданным 1897 года, русские в Вологодской губернии составляли 91,23
процента населения, из остальных народов: коми-зыряне - 8,57 процента (на
северо-востоке губернии), финны и карелы - 1,39 процента в Вытегорском уезде,
входившем тогда в Олонецкую губернию, 0,65 процента - в Белозерском уезде,
бывшем в составе Новгородской губернии. Несмотря на наличие финских народов,
русские в западных уездах (Белозерском, Кирилловском, Устюженском,
Череповецком) составляли более 99 процентов населения. В первой четверти XX
века они преобладали по численности во всех районах бывших вологодских земель
(более 99 процентов), на западе среди них жили вепсы (1,5 процента - в
Череповецком районе), карелы (0,3 процента - там же), на востоке - коми-зыряне
(0,1 процента - в Устюжском районе) (8).
За период с 1917
по 1980-е годы этносостав населения центральных районов Севера мало менялся,
хотя перепись 1989 года, наиболее полно отразившая демографическое состояние
населения за несколько последних десятилетий, выявила в Вологодской области
представителей 51 народа. Такой итог был результатом и миграций, совершавшихся
с послевоенных лет, и расширения брачных связей населения. Другим
демографическим итогом этого периода явился сильный отток населения из деревень
в города, переселение людей по вербовкам на разные работы и в целом сокращение
численности населения во всех районах Русского Севера. Немалую
"лепту" в обезлюденье Севера внесли государственные проекты и стройки
(например, создание Рыбинского моря, ликвидация неперспективных деревень,
проект переброски стока северных рек и т. п.). Но, несмотря на последствия этих
мероприятий, русские оставались основным народом Севера (в Вологодской области
они составляли 96,47 процента населения) (9).
В настоящее
время еще более "набирает силу" сокращение доли русских по всей
стране, включая и Русский Север. Здесь, как во всем Нечерноземье, за годы
советской власти шла деградация сельского хозяйства, пустели деревни и села -
"эти вековые отчины", гибли сельскохозяйственные угодья; остановить
этот процесс пока не удается и нынешними реформами.
* * *
Несмотря на
однородность населения Русского Севера в этническом отношении, к XIX веку
становится возможным выделить и отдельные различия в нем, обусловленные разной
этнической историей.
Данные
диалектологии, ономастики, археологии, антропологии и др. подтверждают синтез
этнокомпонентов в населении Севера, и вологодского в том числе, и позволяют
выделить отдельные ареалы с местной спецификой, такие, как запад, центр и
восток, где этническая история населения шла по-разному и по-особому
складывался этнический состав жителей. О различиях населения Вологодского края
в этих ареалах свидетельствуют данные, прежде всего историко-краеведческого
характера, зафиксированные местными исследователями Севера. В них обращалось
внимание на суждения самого народа об особенностях физического облика людей, о
своеобразии характера и психического склада, образа жизни, о нравах и обычаях,
присущих жителям целых уездов, волостей, отдельных селений. Эти различия и
определяются особенностями этнической истории населения западных, восточных и
центральных районов Вологодчины. Подтверждение находим во многих материалах
(10). По описаниям исследователей конца XIX - начала XX века, население
Череповецкого края было уже "сплошь русским", "но следы чуди в
его типах, обычаях, речи" оставались заметными. Лишь у раскольников
сохранился "чисто великорусский тип", а у остального населения от
русских были разве что их "средний рост и долготерпение". Так как
"нравы и обычаи народа зависят от климата и природы", то жители,
например, здешних болот "унылы и вялы". В другом западном районе, в
Устюжне Железнопольской, занятие железоделательным промыслом наложило отпечаток
на характер жителей: "Усложна Железная, а люди в ней каменные".
"Неприветливым и угрюмым" находил народ некоторых волостей
между Кирилловским и Кадниковским уездами (Огибалово, Чужга, Чарозеро, Дягилевы
Горы - имение Голицыных) исследователь Севера А. А. Шустиков. По его наблюдению,
в облике местных русских "чувствуется примесь карельской крови". У
населения этих мест действительно был сильный "финский" компонент, а
в глазах местных историков и краеведов потомки древней чуди заметно
"уступали" славянам в культурном и физическом развитии. В соседнем
Каргополье из-за смешения народов не было "чисто славянского типа",
но тем не менее "каргополы" по физическим свойствам отличаются от
карел: они "выше среднего роста, крепкого сложения, склонны к дородству,
полноте, добродушны, простоваты, они русые и рыжие, светлоглазые". Это
"в общем русский тип", а в народе каргопольца определяли так:
"Красна рожа, рвана одежа, рот пол - верно, каргопол". В зависимости
же от степени этносме-шений в Каргополье и до сих пор различаются жители Лекшмозерья,
Кенозера, Пачеозера. Но все они по историческому прошлому и экономическому
развитию тяготеют к северным и восточным соседям (вологжанам и архангельцам), а
не к олонецким карелам.
Финские черты в
облике жителей всех западных уездов Вологодского края со временем сгладились, а
к славянским прибавились угловатость и скуластость, но у обоих народов здесь в
основном светлые глаза и волосы. Там же, где преобладал "славянский
компонент" (восток Вытегорского уезда), у жителей отмечался "рост
выше среднего, волосы русые и темные, глаза светло-серые и карие; они добры,
просты, радушны". Таковыми были русские на западе вологодских земель.
Но чем ближе к
центральным районам Вологодской губернии, тем больше свидетельств "о
здоровых и крепких русских" (11), каковыми, например, были жители
Вологодского уезда или обитатели Рабанги (21 деревни между Вологодским и
Кадниковским уездами) на Сухоне. Славянские черты в характерах возобладали и у
жителей Устья Кубенского (Кадниковский уезд): "они предприимчивы, как
прежние новгородцы", богаты, "живут на городской манер",
"любят разные нововведения", у них нет праздности. В целом
кадниковский народ "религиозен, честен, трудолюбив, весел, склонен к
шуткам". В его "обычаях много хорошего, гуманного, разумного".
По физическому облику кадниковцы среднего роста, иногда высокие, телосложения,
крепкого и стройного, смуглые, русоволосые.
У народа в
соседних тотемских деревнях, по наблюдениям исследователей края,
"отклонений от общего русского типа нет". "Они темнорусые, у них
нет скул, нос умеренный, даже красивый". В Шуйской волости при тесной
жизни этносов с древних времен произошло "их слияние в один народ", а
преобладание культуры пришельцев было настолько велико, что коренные жители
"утратили свое обличье, растворившись в пришельцах", правда, в их
"наружности есть черты, которые говорят о их нерусском происхождении"
(раскосые глаза, рост ниже среднего, редкая и жесткая растительность на лице,
скулы). Они "рознятся с соседями" (Грязовец, Солигалич): "это
видно в говоре, в способе ведения хозяйства, в их жилище". "Причиной
благополучия шуйских крестьян было их происхождение от предприимчивых
новгородцев, а затем - их жизнь в Ростовском митрополье (см. ниже)"; с
1676 года они стали монастырскими крестьянами, условия жизни которых были
лучше, чем у помещичьих грязовецких крестьян. Точно так же в Бережнослободской
волости Тотемского уезда крестьяне, "хотя грубы и дики", но не знали
крепостничества, поэтому у них - "простота воли". В целом же тотемский
народ "нрава миролюбивого, тихого, немстительного".
Нечто
"финское" по "племени и характеру", наряду с преобладанием
русского, оставалось у жителей и других центральных районов Вологодского края
(в Лежской волости Грязовецкого уезда или на Кокшеньге Тотемского уезда, где
люди отличались "особой суровостью характера"). Большое своеобразие
отмечалось у "кокшаров"-жителей Кокшеньги (12), предки которых
испытали влияние не только древней чуди и мери (XII- XV века), но и двух
потоков славян - новгородцев и ростовцев. Этот народ жил в волостях по
Кокшеньге, в местности между Илезой и Кор-тюгом, в соседних волостях по Уфтюге
(9 волостей), и к концу XIX - началу XX века здесь было 40 тысяч жителей.
Кокшеньгские волости заселялись выходцами из Новгорода. По наружности кокшары не
отличаются от соседей, но "в их нравах и обычаях отличия сильные. Они
здоровые, крепкого телосложения, сильные, ловкие, проворные, особого душевного
склада". И в то же время их тип "похож на зырян". "Живут
кокшары особняком, у них иные обычаи, нежели у соседей; к ним не проникает
ничего чужого, от них же заимствуется многое" (обособленность - это
свойство отдельных этнографических групп в каком-либо народе).
"Чувствуется, что это потомки Новгорода (со времен Марфы Посадницы)".
Все они называют себя "кокшары" - от "Кокшеньга" (иногда
"Кокшельга"). Древняя "чудь", "чудин", по их
мнению, - "невзрачный человек, обросший волосами, с белыми глазами,
дикий", то есть это не их самоназвание, а тех, кто долго сохранял
"чудские черты" облика и характера. "Они ни праздника, ни
воскресенья не знают, все на работе либо в лесу, в церкви не бывают и молитвы
не знают, тем более ни книг не читают, грамоте не знают". При всем этом у
кокшар было больше черт новгородских и в характере, и в облике, чем
древнечудских. В общем, кокшар, по местным преданиям, - это "бунтовщик,
разбойник, головорез, но в сущности это трудолюбивые, энергичные,
предприимчивые и сметливые люди". "Они красивы, смуглы, черноволосы,
черноглазы".
Близкие соседи
кокшаров по Вели и Кулою имеют с ними сходство во внешнем облике. "Это
новгородцы, но как бы оцыганенные", - считали местные краеведы, поскольку
часть жителей этих волостей "чудского происхождения". Такими же
чертами обладали и обитатели верхней Ваги - "ваганы":
"толстобрюхий ваган роста среднего, телосложения крепкого и стройного; но
господствующий цвет волос и глаз - беловатый" (от "чуди
белоглазой"). "Обличье их овальное. Они смелы. К физическому труду
привычны, проворны, любят петь". По верхнему Кулою жили такие же люди, и
"по преданию, они вышли из карел и финнов".
Третью
своеобразную группу вологодского населения составляет народ восточных
Сольвычегодского, Великоустюжского и частично соседних с ними Яренского и
Устьсысольского уездов (13). Здесь с ранних периодов истории в тесном
соприкосновении жили предки русских и коми, поэтому население обладало чертами
обоих народов. Так, если в Кичменгском Городке (один из крупных сельских
центров Велико-устюжского уезда) "народ богобоязлив, трудолюбив, честен,
чистоплотен, хорошо одет, живет богато и опрятно", то южнее, в Никольском
уезде (южная часть бывшего Устюжского края) по границе с Вятской землей
"жители похожи на вятчан, ленивы, вороваты; их язык неправильный,
нечистый". Как жители Кич.-Городецкой округи, так и жители Халезских
Городков Байдаровской волости Никольского уезда "считают себя потомками
новгородцев". Тем не менее черты финского характера у крестьян, как
замечали местные исследователи в конце XIX - начале XX века, проявлялись
явственно: "они больше любят охотиться, нежели работать на пашне, и очень
привязаны к старине". А в характере и облике русских Сольвычегодска очень
многое улавливается от новгородцев. Новгородскими по происхождению там считали
себя жители строгановского селения Чернигова близ Сольвычегодска.
Соседние с ними
устюжане, по обследованию медиков прошлого века, "вследствие отхода были
умственно развиты". Здесь также не было крепостничества, поэтому у людей
существовало "чувство собственного достоинства". Это население,
"крепкое физически, нравственно и умственно, носит в себе зародыш
нормальной здоровой (разумной) жизни".
С зырянами, проживавшими
на востоке Вологодской губернии, у русских много сходства во всем, основные же
различия - в языке. Зырянские этнонимы "комиморт",
"зырэдем" перешли в русский язык в форме "коми" или
"зыряне" и обозначили их название.
Сравнивая
русских и зырян в вологодских уездах, исследователи заключали: вологодские
крестьяне - и русские, и коми - "отличались крепким телосложением, имели
рост более средний, лица редко правильные". Исторические судьбы и жизнь
этих народов, единые еще с XVI века, закрепили их сходство и не внесли резких
различий не только во внешность, но и во все стороны жизни. Отдельными чертами
облика они, конечно, различались. Русские были "открыты и откровенны,
размашисты даже в своих пороках; зыряне - недоверчивы, скрытны; первые - рассудительны,
смышлены, любят новинку, уважают промышленность, деятельны; вторые -
необщительны, слепо привязаны к родине и старине, честны в отношении к своему
брату, но не таковы с теми, кого не знают, и враги всего чужого. В умственном
образовании - преимущество у русских". Но у них, как отмечал Ф. Бунаков,
есть большой порок - пьянство, который он относил к русскому народу в целом,
что не соответствовало действительности. Его поразили "пивные
праздники" в юго-западных вологодских уездах, но это общий для многих
русских обычай, никоим образом не говорящий о пьянстве, а пивоварением
славились многие русские деревни. Несмотря на пороки отдельных людей,
"северные умельцы" во все времена сохраняли "свое мудрое
терпение", высокую нравственность и стойкость, приверженность памяти и
опыту своих предков. Формирование облика деятельного и энергичного северянина,
его "исторического типажа" началось еще в XI-XII веках, когда
предприимчивый промысловик и земледелец начал осваивать Север, а затем с XVI
века стал первопроходцем Урала и Сибири.
* * *
Итак, население
вологодских уездов, как и всего Севера, было разным по этносоставу. Самый
многочисленный из здешних народов - русские. Составляя единую севернорусскую
общность, они образовывали ряд локальных групп. Их локализация была обусловлена
такими разно-порядковыми признаками, как территориальный, сословный, этнический
и, наконец, конфессиональный. В целом русские Севера - это крупная
этнографическая группа, в составе которой есть мелкие образования, отличающиеся
самоназваниями, своеобразием хозяйственной деятельности и форм культуры (14). В
XIV-XVI веках на Севере, как уже отмечалось, существовали территориальные
группы русских, именовавшиеся по местам их расселения (онежане, белозеры,
двиняне и т. п.). В их состав вошли новгородцы, "низовское" население
Древней Руси и другие этноэлементы. На формирование этих групп влияли как
зональное их размещение, так и этнические компоненты в их составе.
К XIV-XVI векам
относится и существование в северодвинских землях "Ростовщины"
(ростовских владений), клином врезавшейся в новгородское Заволочье. Население
"Ростовщины" по происхождению было связано с "низовцами" и
жило в Белозерье, на северо-восточном берегу Кубенского озера ("Заозерье"),
в северо-восточной части уделов ярославских князей (Бохтюжская волость
Кадниковского и Авнежская - Грязовецкого уездов), в левобережье Северной Двины
с притоками Кокшеньгой, Велью, Вагой. "Ростовщина" на Сухоне заняла
будущую Шуйскую волость Тотемского уезда - "Ростовское митрополье", и
за здешними жителями закрепилось название "митрополы" (существовало в
значении этнонима). Позднее они стали экономическими крестьянами. Таким
образом, население "Ростовщины" можно считать локальной
этнотерриториальной общностью и частично сословным образованием.
На Севере были и
более крупные территориальные группы русских. К ним относятся известные
"поморы" - потомки новгородцев, частично "низовцев",
отличавшиеся от других северных русских хозяйственным бытом, но близкие к ним
по народной культуре. В их среде сформировались две более мелкие группы -
"усть-цилёмы" и "пустозёры" на Печоре. По происхождению -
это потомки новгородцев с некоторой примесью местных финно-угров, но по быту и
те, и другие близки к новгородцам.
К
этнотерриториальным образованиям можно отнести еще небольшую группу русских,
живших в соседстве с вологжанами (население по реке Сить в Моложском уезде
Ярославской губернии), известную самоназванием "сицкари". По
формированию они связаны с ростово-суздальским продвижением на Север, но в них
влились и другие "этноэлементы". В удельное время их земли были
славянскими (князей Сицких), в Смутное время сюда попала часть карел из-за
Свейского рубежа, а в XVI- XVII веках переселилась часть русских из Центра
(московские ткачи-"хамовники"), позднее, в XIX веке, - снова карелы
из Тверской и Новгородской губерний. Из своего центра сицкари попали на Шексну
и Мологу (в пределах Вологодской губернии), но тогда их обособленность уже была
нарушена. Население же и Шексны, и Мологи приобрело от них "дзеканье"
(западный элемент), "аканье", "цоканье" в говоре.
В северных
уездах существовали и иные небольшие группы русских, формирование которых не
определялось участием этносов и характером этноконтактов. В языковом отношении
на юго-западе Севера выделялась группа "ягутков"
("ягунов"). "Яго" вместо "его" и "каго"
вместо "кого" ("кагоканье") - черты бурлацкого говора,
проникшего в Череповецкий, Белозерский и Кирилловский уезды. Это группа
населения профессионального происхождения, связанная с бурлаками Волги и
получившая свое название от прозвища.
Самым большим
своеобразием в пределах рассматриваемых уездов отличались упомянутые
"кокшары". Они составили специфическую этнографическую группу, вобрав
в себя черты составляющих их этнокомпонентов. Их антропологический тип
"проник" из Ростова - это так называемый "верхневолжский"
тип, распространенный у русских верхней Волги. От Новгорода они взяли
"бойкий характер" и многие формы народной культуры (например, "гнездовое"
расположение деревень в поселенческой культуре и др.), из диалектов -
"вологодско-вятский", распространившийся от Белозерья по средней
Двине к Вятке, но топонимия, как и все названия Севера, - финно-угорская, а
самоназвание "кокша", "кокшары" - от марийского
"лысый", "сухой"; их земля входила в
"Ростовщину", а затем здесь развилось дворцовое землевладение. Своим
бытом, нравами и обычаями они значительно отличались от остальных вологжан и не
воспринимали ничего "чужеродного".
Таковыми стали
русские на Севере в конце XIX - начале XX века. В XX веке, особенно в его
первой половине, состав населения северных районов мало изменился. В
юго-восточной части вологодских земель, где сохранились неосвоенные
пространства, состав населения несколько изменился в связи с приселением в столыпинское
время эстонцев, латышей, литовцев и белорусов (всего более 7 тысяч человек),
которые здесь жили компактно, не подселяясь в русские деревни. Проводимые после
революции переписи населения 1920 и 1926 годов фиксировали наличие
представителей этих народов в вологодских районах (15). Правда, самые
многочисленные из них, эстонцы, по данным 1926 года, составили в населении
Никольского уезда только 0,61 процента. В западных уездах по-прежнему
немногочисленными оставались карелы (0,3 процента - в Череповецком уезде) и
вепсы (1,7 процента - там же), а в восточных районах (Шонга - в Устюжском,
Пермас - в Никольском) - коми-зыряне (0,1 процента).
В последующие
десятилетия происходило подселение на Вологодчину ссыльных из разных регионов
страны (1930-е годы); убыль общей численности населения в военные 40-е годы;
оседание некоторой части мигрантов из областей и республик СССР в 1950-1980-е
годы. Но по-прежнему область осталась русской по составу населения.
Немногочисленные финно-угры, веками проживавшие в этих пределах рядом с
русскими, слились с ними, и произошла нивелировка всех сторон жизни этих
народов. Так, коми-зыряне в восточных русских районах стали считать себя
русскими, у них появились русские фамилии, а в речи - звуки "ф" и
"х", отсутствующие в языке коми. Аналогичные процессы в этноразвитии
произошли у вепсов и карел. Вепсы стали полностью двуязычными, а еще в
1920-30-е годы русским пользовались только мужчины (вепсский язык уже с 1960-х
годов применялся как разговорный). Младшее поколение вепсов целиком перешло на
русский язык. Как у всей молодежи, их русский приобрел книжные обороты, тогда
как язык старших поколений сохранил старые слова, много пословиц, поговорок,
сравнений. Общим у этих народов стал не только язык, но и образ жизни, и важнейшие
ценностные ориентации.
Единство
развития и мирное существование народов на территории Севера, длившееся восемь
веков, продолжается и теперь. Вот как сам народ говорит о своем мирном житье
(Вологодское Присухонье - Брусенец):
Чтобы, как все-ти
страны, да жили бы в одно сердце!
С людям жить, так
язык надо находить (16).
Кроме
особенностей этнического характера, у севернорусского населения сложились и
некоторые вероисповедальные отличия. Уже на ранних этапах истории народов
Севера происходило распространение среди них христианства (17). То, что процесс
христианизации начался здесь еще в древнерусский период, зафиксировали
археологические памятники в районе Белозерья - Лачеозера, где в погребениях
того времени были найдены православные кресты и образки. В более поздних
погребениях такие вещи исчезли, но появились предметы, относящиеся к
"жертвенному комплексу" (дарам умершим). Эти находки свидетельствуют
о культурном взаимовлиянии местных этносов. Анализ погребального культа
(курганный и бескурганный обряды) Восточного Прионежья и Белозерья показывает
"синтез черт народов", их быстрое смешение при совместном проживании
и процесс постепенной ассимиляции при чересполосном расселении.
Исторические
источники вплоть до XVII века говорят о постепенном характере христианизации
жителей северных районов в период XII- XIV веков, а местами даже и в XVI веке.
Церковный раскол привел к изменению состава населения по вероисповедальному
признаку. Здесь проходил путь старообрядцев, укрывавшихся от преследований
властей, к Белому морю, к Соловецкому монастырю. Беглецы наводнили олонецкие,
каргопольские, западные вологодские земли. Их кельи и скиты появились в глухих,
почти непроходимых местах около маленьких речек и озер, где они, поселяясь, занимались
рыболовством, сеяли хлеб. У них были свои настоятели. Наиболее известный из них
Даниил Викулин (ученик Аввакума) дал начало целому направлению северного
раскола - "даниловскому согласию", связи которого простирались по
всему Северу, в Поволжье, на Урал и в Сибирь. Это были беспоповцы поморского
толка - раскольники, не признающие священства и позднее распавшиеся на ряд
толков и согласий, получивших названия от имен расколоучителей. Самым крайним
среди этих толков было скитское направление ("странническое",
"бегунское"), отличавшееся особым недоверием к остальным православным
(18).
В XVII веке
оформились северные епархии (Устюжская, Вологодская, Холмогорская),
объединяющие и "дозирающие" верующих православного вероисповедания. В
XVIII веке границы епархий слились с административными, и в целом церковное
деление на Русском Севере совпало с указанными выше историко-культурными
ареалами.
В XVIII - второй
половине XIX века население Вологодской губернии было преимущественно
православным (19). Источники того времени не обходят вниманием и раскольников.
В отличие от "мирян", "мирских", у них, по сообщениям
наблюдателей, развилась особая суровость и ненабожность, но последняя из-за
отсутствия церквей у беспоповцев была чисто внешней. Староверы обособляли себя
от "мирских" ("табачников") и считали их живущими во грехе.
В одной из народных песен Кокшеньги говорилось (20):
Там соседи -
табачники,
Соседки
собачливы,
Встретятся, не
поклонятся,
Встретятся,
разругаются...
Вторая-то треть
деревни
Табаком
забавляется...
Наряду с
православием бытовали остатки языческих верований. Они были сильны в местах,
где рядом жили русские и финно-угорские народы. В Вытегорском уезде
христианство, по наблюдениям местных исследователей, "менее влияло на
сознание, чем некоторые языческие верования". Это видно, например, по
распространенному в деревнях уезда своеобразному пастушескому обряду. Некоторые
языческие верования сохранялись и у кокшаров (21):
Во бору-то
родилися
Да деревам-то
молимся...
Такая
религиозная ситуация наблюдалась в северных уездах вплоть до 1917 года. После
революции православной вере на Севере, как и повсеместно в стране, был нанесен
урон: разрушались храмы и монастыри (последних в Вологодской губернии еще в
1912 году было 21), физически уничтожались и ссылались церковнослужители и
верующие. В период 1920-1930-х годов здесь оживилась деятельность
протестантских сект, появились новые течения, вызванные церковными расколами,
например, "ерофеевщина" в Никольском районе. В канун "года
великого перелома" в деревни Вожегодского района наведывались беглые
священники, которые скрывались у жителей и исполняли требы на дому. Население
еще отмечало свои православные праздники, особенно престольные и общецерковные
(Рождество, Пасху, Троицу), или бытовые - "метеорологические" (по
случаю удачной погоды, а следовательно, хорошего урожая), еще знало своих
местных святых (их здесь было до 1000), но после 30-х годов "победил"
атеизм. Конечно, в народной среде сохранялась память о православной вере, вере
своих предков и в последующие десятилетия (1940-1980 годы), а в конце 1980-х -
1990-е годы началось религиозное оживление. Сейчас церкви возвращаются
утраченные храмы и монастыри. В народе наблюдается стремление к
духовно-православному возрождению.
Подводя итог
рассмотрению характера и особенностей населения Вологодского края в связи с его
этнической историей, можно отметить, что здесь оформились три ареала: западный,
центральный и восточный. Такое деление совпало с этнографическими,
антропологическими, диалектными зонами на этой территории. Их формированию
способствовало некоторое природно-климатическое разнообразие, определенное
социально-экономическое развитие отдельных районов, различия в этнических процессах.
Общим в их истории и судьбе был мирный народный характер заселения Севера в
ранние времена, приведший в последующие периоды к таким же мирным отношениям
народов, живущих на Русском Севере. Особое значение приобрело то
обстоятельство, что по этой земле в период ее интенсивного освоения прошла
граница между двумя формами социально-экономических отношений - классическим
поместно-вотчинным землевладением с крепостничеством и государственным
феодализмом с относительной свободой "государевых" крестьян. Наряду с
различиями в этнической истории, развитие народов в рамках разных социальных
систем привело к локальному разнообразию в жизни и культуре населения Русского
Севера.